Стеф Хувер - Клетка [litres]

Дверь была распахнута. Мать лежала на постели. Отец нависал над ней. Я не видела, что именно он делает. Но у матери подрагивали ноги, как-то слишком неестественно для любовных игр.

– Папа? Мама?

Отец повернулся ко мне, когда мать уже не двигалась. С красным лицом, залитым слезами, и подушкой в руках.

– Это все во благо, – пробормотал он. – Это все во благо…

Я попятилась к лестнице, кинулась по ней вниз. Скорее найти Ло! Вызвать полицию! «Скорую помощь»! Еще кого-нибудь…

А потом провал. Я не могу вспомнить до сих пор, что именно случилось в следующие полчаса, или час, или два. Вернулись ли мы домой с сестрой? Был ли кто-то с нами? Что мы делали, обнаружив не только тело матери на кровати в ее комнате, но и повесившегося на собственном галстуке отца? На том самом, который подарила ему мать на годовщину, тогда, когда Патрик еще не подавился арахисом…

Воспоминания вызвали тошноту и головокружение. Не хватало еще замарать сиденья полупереваренным ростбифом. Я нажала на газ и с визгом выехала со стоянки.

Сестра, вероятно, уже на пути к дому!

Я выжимала из автомобиля все что могла. Мне было плевать на знаки. И наслаждение от поездки сменили досада и раздражение.

Но, к счастью, Ло не пришла!

После модуля Шейла задержала Саммер. Девчонка, ошарашенно оглядываясь, словно не веря в то, что обращаются именно к ней, подошла к учительскому столу и принялась разглядывать преподавателя исподлобья.

Шейла не стала ходить вокруг да около, прямо в лоб спросила про Брэда Гриффита, сославшись на то, что слышала пьяный треп о пропавшем молодом человеке.

– Был такой, – неуверенно пропищала Саммер.

По ее глазам хорошо считывались все, даже самые призрачные, мысли: что слышали, когда слышали, насколько поверили? Девушка и сама-то, наверное, помнила только половину того, что наговорила. А тут такой разговор, без обиняков.

– На курс старше. Он… Ну… – Саммер мялась и не знала, что сказать. – Мы занимались вместе в изобразительном классе.

– И почему он пропал? – Шейла принялась медленно разбирать завал на столе, уже понимая, что девушка знает ничуть не больше ее самой.

– Сбежал, говорят. – Голос той совсем упал до еле слышного шепота.

Она теребила в руках тетрадку – так, что из той в итоге посыпались листки. Один спланировал прямо к Шейле. Она мельком взглянула.

Набросок ручкой, в котором угадывался Селестин Уэст… В чем мать родила… Черт! Неожиданно.

Саммер, жутко покраснев, схватила листок, смяла его и спрятала руку за спину.

– Он хорошо рисовал.

– Кто? – прочистив горло, переспросила Шейла.

– Брэд, – пискнула собеседница.

Она мялась и не знала, куда себя деть. Надо же, так глупо влипнуть по самые уши. А Шейле стало вдруг смешно. Кажется, эта девица не может обуздать свои фантазии. Это ей когда-нибудь выйдет боком…

– Идите уже, – отпустила, едва сдерживая смех.

Саммер резко развернулась на ногах-ходулях и дочапала до дверей класса. Потом неловко зашвырнула скомканный рисунок в мусорку. Тот упал мимо. Девушка присела, подобрала. Искоса глянула на Шейлу. Выбросила теперь уже наверняка. И выскочила в коридор.

Шейла усмехнулась. Эта Саммер – влюбчивая прилипала. Скорее всего, все ее отношения происходят только в ее голове. Но вот вера в них просто поразительна для этого возраста. Сколько ей может быть? Лет семнадцать? А играется, как семилетка.

Есть мизерный шанс, что этой девушке на самом деле известно хоть что-то о том, куда пропал Брэд. Показать бы ей рисунки. Вдруг вспомнит, по какому поводу делались эти зарисовки. Особенно интересно, что скажет о двуликой директрисе.

Словно в ответ на размышления Шейлы, в приоткрытую дверь вновь скользнула Саммер. Бледная и серьезная.

– Я хотела бы объяснить, – пролепетала, словно бросаясь в пропасть безоглядно. – У нас ничего не было с Уэстом. Это просто на изобразительном модуле мы рисовали Аполлона. И я сама не знаю, как приставила голову Сэлла.

Ну да, конечно. Новая сказка. Потому что Аполлон какой-то субтильный для божества. И выглядит лет на семнадцать-восемнадцать. Правда, через несколько лет Уэст может превратиться во вполне симпатичного парня не без большого процента мужественности. А сейчас…