Стеф Хувер - Клетка [litres]

Нет. Врачом я становиться не собиралась. Но завела тайную тетрадь, куда зарисовывала страдающего под разными пытками Шона. Попыталась показать свое творчество Ло. Сестра не оценила, сморщила нос и посоветовала убрать тетрадь подальше.

В состоянии такой тщательной заботы о нас мать продержалась почти три года. Она исправно ездила к своему душеведу. Два, иногда три раза в неделю. А потом вдруг однажды вернулась взвинченной, с красными глазами, заперлась в своей комнате и не открывала никому, даже отцу, до вечера. Потом наконец вышла. И заявила, что больше на все эти сеансы – ни ногой! Когда отец стал расспрашивать, она строго посмотрела на нас с Ло. Мы переглянулись. Будучи уже довольно взрослыми девушками, разумеется, поняли, что родители хотят переговорить с глазу на глаз. Сестра ушла к себе, а я только сделала вид, что ушла. Протопала по лестнице, а потом вернулась и встала за дверью.

Начало я прослушала. А то, что прозвучало после, просто не укладывалось в моей голове.

У моей матери почти все время была связь с этим так называемым доктором. Она откровенно признавалась отцу, что любовь обрушилась на нее, подобно смерчу, закрутила и подняла до небывалых высот. Делилась, как ей было здорово! Пока сегодня вдруг, придя на полчаса раньше, она не застукала своего любовника с другой пациенткой.

Отец молчал. Потом я услышала звяканье со стороны бара. Ужасно.

С того дня отец только и делал, что пил. А мать снова погрузилась в пучину депрессии. Как ни странно, она сама нашла номер своей сестры, матери Шона, долго с той разговаривала, даже всплакнула, хотя я не уверена, что именно по поводу разлуки с ней… или это были воспоминания о Патрике. Может быть, вообще просто так – накрытая своим безумием, как плащом.

А потом через несколько дней нас посетил Шон. Он нисколько не изменился или не настолько, насколько следовало бы ожидать. Так же снисходительно цедил слова, так же притворялся добреньким, вежливым и воспитанным. Рассказал, что выучился на врача, сейчас проходит интернатуру. Отец слушал разинув рот, даже противно было смотреть, выглядел как идиот. Я только молилась про себя, чтобы он не заикнулся про мои поползновения в сторону медицины… И разумеется, он это сделал:

– Элейн тоже собирается выучиться на медика. Профиль пока не выбрала. Но старший брат ведь подскажет, – и все это с преувеличенно-восторженной интонацией.

Шон пристально глянул на меня. Мне показалось, что этим взглядом он препарировал меня, как лягушку, – вывернул наизнанку, вынул кишки и развесил сушить на веревочку. А потом усмехнулся:

– Конечно. Даже помогу подготовиться.

Только не это! До сих пор мне казалось, что я могу как-то справиться с ситуацией, повлиять на нее, достучаться до матери, открыть отцу глаза на этого ублюдка… Но Шон произнес всего несколько слов, и все.

Я увидела, что матери просто все равно. Что она смотрит в никуда и теперь не станет протестовать, если даже застукает меня и Ло на заднем дворе с тремя парнями, задирающими нам юбки. А тут… Племянник же… Сын сестры… Все невинно и благопристойно.

Как утопающая, ухватилась за руку сестры. Она смотрела на Шона, прищурившись и поджав губы. Уж на нее-то я могла надеяться.

– Если вы не против, мы с Ли проведаем бабушку, – вдруг заявила она, и в ее тоне послышалась изрядная доля утверждения, а не вопроса. – Она давно нас зовет. А если Шон – почти врач, за маму можно не переживать.

Я воспряла!

Но как мы обе ошибались! Шону нельзя было доверить даже грелку! За две недели нашего отсутствия он подсадил мать на наркотики. Видимо, у него имелись связи, и он решил облагодетельствовать тетушку.

Мы вернулись, кузен поспешил уехать. А зависимость матери заиграла буйными красками! Ее теперь вообще ничего не волновало, кроме того чтобы достать волшебную пилюлю. Можно и не одну. Страшное время! Гораздо страшнее было видеть мать то сонной и апатичной, то возбужденной и вмешивающейся буквально во все. Она трепала нервы. Каждому из нас.

Отец смотрел на нее налитыми кровью глазами и рыгал алкогольными парами, вместо того чтобы отправлять лечиться.

В один из невероятно душных дней, когда воздух буквально застыл и напоминал по своей консистенции приторную патоку, в нашем доме все оказалось перевернуто с ног на голову.

Мы с Ло ушли в библиотеку, но я вернулась немного раньше. Что задержало сестру, уже и не вспомню… В доме стояла тишина. Неправдоподобная. Пустая. Несколько минут я раздумывала, куда могли деться родители. А потом из комнаты матери донесся какой-то всхлип. Все понятно, опять истерика. Отец наверняка отправился пополнить запасы спиртного. Я поднялась на второй этаж. Сначала решила пройти к себе. Но что-то заставило меня повернуть к спальне матери.