Тэйлор Адамс - Выхода нет

– Так ты, стало быть, Эшли? – спросила она.

– Ага.

– Может, Эш?

– С чего это вдруг?

– Просто спросила.

Дарби снова глянула назад, на здание, и заметила в янтарном одиноко светящемся окне силуэт человека, наблюдающего за ними через обледенелое стекло. Она не могла точно сказать, был это старший мужчина (Эд) или тот, другой человек, которого она пока не видела.

– Эшли – это не только женское имя, – заметил Эшли, когда они пробирались через очередной сугроб. – Оно прекрасно используется и как мужское.

– О, разумеется.

– Как Эшли Уилкс в «Унесенных ветром».

– Тоже только что об этом подумала, – сказала Дарби. Чувствовалось, что он немного похвалился. Но маленькая настороженная часть ее мозга сильно удивилась. «Ты хорошо знаешь старое кино, но не знаешь состав “Битлз”»?

– Или Эшли Джонсон, – продолжал он. – Всемирно известный игрок в регби.

– Ты тоже сделаешь это имя известным.

– Или не сделаю. – Он показал на что-то вдали. – О, ты можешь глянуть на Пик Меланьи.

– На что?

– Пик Меланьи. Меланьин Пик. – Эшли выглядел смущенно. – Извини, я торчу тут довольно долго, прочитал все, что было в информационном центре. Видишь вон ту большую гору? Один парень назвал ее в честь своей жены.

– Это романтично.

– Может быть. Он сделал это, потому что гора встретила его холодно и враждебно. Фригидно, в общем.

Дарби хихикнула.

Теперь до статуй было рукой подать. Целая бронзовая компания. Здесь, вероятно, имелась табличка, поясняющая, что это всё означает. Где-то под снегом. Скульптуры изображали детей. И казалось – были детьми. Бегавшими, прыгавшими, игравшими, а потом вдруг застывшими в бронзе, покрывшись льдом.

Эшли показал на ту, которая сжимала бейсбольную биту.

– Здесь. У маленького легионера [3] Бейсбольной лиги. .

– Вот тут?

– Ага. Здесь я поймал сигнал.

– Спасибо.

– Да ладно. – Он переминался с ноги на ногу, руки в карманах. – Я еще нужен зачем-нибудь? Ну там, махать палкой вокруг, отгоняя волков, и все такое.

Она молчала.

– Знаешь, я думаю, если…

– Нет. – Дарби улыбнулась, причем искренне. – Я в порядке. Спасибо.

– Я надеялся, что ты это скажешь. Холодно так, что аж шары звенят.

Сообразив, что дан зеленый сигнал на возвращение, Эшли побрел назад, загораживая плечами теплый оранжевый свет от здания.

То еще удовольствие – остаться здесь с кошмарными детьми.

«Ну, приступай».

Она не представляла, насколько статуи тревожащи, пока не оказалась с ними наедине. Сама будто потерявшийся ребенок. Они были выполнены в стиле, знакомом ей – скульптор использовал необработанные готовые куски бронзы, выплавленные заранее и соединенные затем вместе вопреки всякому здравому смыслу, с заметными стыками и щелями, но в темноте ее воображение замещало недостающие детали. Мальчик с голым торсом слева от нее, которого Эшли назвал «маленьким легионером», угрожающе покачивал бейсбольной битой. Другие фигуры вздымали длинные худые безобразные руки с отсутствующими кусками плоти, будто обглоданные до костей огромным питбулем.

Как бы Эшли назвал их? Кошмарные Дети.

Он был в двадцати футах, смотрясь уже силуэтом в контражуре оранжевых лучей, когда она повернулась и сказала:

– Эй! Погоди.

Он посмотрел назад.

– Дарби, – представилась она. – Мое имя Дарби.

Он улыбнулся.

«Спасибо, что помог мне, – хотелось ей сказать. – Благодарю, что ты был добр ко мне, о Одинокий Странник». Эти слова были здесь, в ее душе, но она не могла воплотить их в реальность. Они не видели глаз друг друга, момент упущен.

«Благодарю тебя, Эшли».

Он продолжал уходить.

Когда через секунду он снова остановился, осознав, то сказал только одно:

– Ты же знаешь, что Дарби – это имя для мальчика, не так ли?

Она захохотала.

Она понаблюдала, как Эшли уходит, а потом прислонилась спиной к статуе с бейсбольной битой, застывшей на половине замаха, и подняла свой айфон повыше, прикрывая от падающих снежинок. Прищурившись, она смотрела в верхний левый угол экрана.

Нет сигнала.

Дарби подождала, одна в темноте. В правом углу батарея упала до шести процентов. Она забыла свою зарядку воткнутой в розетку в общежитии. Две сотни миль назад.

«Пожалуйста, – шептала она. – Пожалуйста, Гос-поди…»

Сигнала по-прежнему не было. Выдыхая через стучащие от холода зубы, Дарби перечитывала сообщение сестры:

«Она норм в данный момент».

«Нормально» – это худшее слово в английском языке. Вырванное из контекста, оно не означает ни-че-го. Оно могло означать, что ее матери Майе стало лучше, могло означать, что стало хуже, а могло, что она… ну ладно, просто «норм».