Тэйлор Адамс - Выхода нет [litres с оптимизированной обложкой]

– Полиция! Есть здесь кто?

Собственно, это было всего лишь обычное общественное здание, но его правая рука сама потянулась к рукояти «Глока-17», когда он сжал дверную ручку и сместился в сторону, на хрустящий снег, используя кирпичную стену в качестве прикрытия.

На тренировках по проникновению в помещения входные двери назывались «смертельными воронками», потому что они являлись естественными точками повышенного внимания для обороняющихся. Нет способа обойти их, если, конечно, вы не проломите стену, – вы буквально прогуливаетесь на виду у плохих парней. Если там действительно был «два-ноль-семь», притаившийся внутри этой базы отдыха, то он должен наблюдать за дверью прямо сейчас, покачивая стволом дробовика, возможно, присев позади своих заложников и прикрывшись ими.

Или – это просто пустая безопасная комната. Диспетчер не знал.

Резкий ветер трепал его куртку «Гортекс», обсыпая сухими снежинками напротив двери, и теперь капрал Хилл не был уверен, чего именно он здесь ждет. Чтобы Сара закончила паковать свой треклятый чемодан?

Да пошло оно всё к черту.

Он повернул дверную ручку.

Дверь со скрипом открылась.

– Ноль, – сказал Эшли.

Но Дарби не вслушивалась, потому что только сейчас кое-что поняла. Она смотрела мимо Эшли, на карту Колорадо, висящую на стене позади Эда, – и ее сердце заходилось от тяжелого, приторного страха. Седьмая государственная дорога на карте скользила толстой синей линией через топографическое обозначение гор, а стоянки отдыха были отмечены красными кругами. Ванапа, Ванапани, Колчак, Нискуаль.

И эта была – Ванапани. «Большое Черт-побери».

Не Ванапа.

Но Дарби написала свое сообщение в 9-1-1 ранее вечером, около девяти часов, до того, как об этом узнала. До того, как вернулась в здание, пересмотрела карту и поняла свою ошибку – что она перепутала два похоже пишущихся и похоже звучащих индейских названия, одинаково поминающих черта.

«Мое сообщение направило копов не на ту стоянку».

На совершенно другую, в двенадцати милях отсюда, к низу от перевала.

По другую сторону от разбившейся фуры.

Полиция не приедет. Она по-прежнему далеко, недоступная, отправленная не по адресу. Никто не арестует Эшли и Ларса. Никто не придет спасти их.

Ей хотелось кричать.

Дарби обмякла на запертой двери, чувствуя, как пальцы скручиваются внутри дверной коробки. Еще один толчок мясоперемалывающей боли. Она чувствовала себя невесомой, словно падающей в свободном полете или ныряющей на неизвестную глубину. Она желала, чтобы всё закончилось.

«Никто не придет нас спасать.

Мы здесь одни.

Я убила нас всех…»

Эшли вздохнул раздраженно, как расстроенный ребенок, прижал гвоздемет к виску Эда и потянул за спуск.

– Стой! – выкрикнула Дарби. – Стой. Я скажу, где твои ключи, если ты… если ты пообещаешь, что не убьешь его.

– Я обещаю, – произнес Эшли.

Это была ложь, она знала. Конечно, это была ложь. Эшли Гарвер был психопатом. Слова и обещания для него не имели смысла; с тем же успехом вы могли бы попытаться договориться с вирусом. Но Дарби, разрываясь на части от внутренней борьбы, все равно сказала ему, в комнате, погрузившейся в тишину, надтреснутым шепотом:

– В снегу… за окном туалета. Я бросила их туда.

Эшли кивнул. Он взглянул на Ларса, затем на Джей. Потом опять на Дарби, и его губы скривились в мальчишеской улыбке.

– Спасибо, Дарбс. Я знал, что ты к этому придешь, – сказал он, поднимая гвоздемет ко лбу Эда.

БАМП.

– Не убивай ее, пока я не вернусь с ключами, – проинструктировал Эшли своего брата. – Я должен убедиться, что она говорит правду.

Грызун кивнул, поливая бензином тела Эда и Сэнди, окатив их сразу же потемневшую от влаги одежду, заблестевшие волосы, извилистые полосы крови на полу. Едкий запах паров стоял в воздухе. Затем Ларс сделал липкую дорожку из горючего в сторону Дарби, дыша ртом, когда приблизился к ней, поднимая канистру с топливом высоко обеими руками.

Дарби зажмурила глаза, приготовившись.

Галлон ледяной жидкости обрушился на нее, хлестнув по затылку, по шее сзади, растекаясь по плечам, приклеивая волосы к лицу. Брызги летели на дверь позади нее и собирались в лужу вокруг коленей, отвратительно холодную.

Бензин был у нее в глазах, во рту стоял острый противный вкус. Дарби сплюнула на пол.

Ларс отступил в центр комнаты и потрепал Джей по плечу. Поставил канистру и она булькнула, все еще наполовину полная. Рядом с рулоном магазинных полотенец и знакомой белой бутылью «Хлорокса». Всё это приобретало смысл теперь.