Тэйлор Адамс - Выхода нет [litres с оптимизированной обложкой]

Неявная, но подсказка, что все происходящее сейчас в Больнице Долины Юта куда менее «норм», чем написано, и просто не может быть выражено с помощью клавиатуры.

Только несколько нелепых слов.

«Она норм в данный момент».

И теперь Дарби, нерадивая вторая дочь, находилась в ловушке на уединенной базе отдыха ниже перевала через Хребтину, потому что пыталась играть в догонялки со Сноумагеддоном на горной трассе. И проиграла. Высоко в горах, внутри «Хонды-Цивик» 94 года, заваленная снегом, со сломанными «дворниками», разряженным телефоном и неясным текстовым сообщением, выжигающим ей мозг.

«Мама нормально в данный момент». Это может означать что угодно. Любой ужас.

В детстве Дарби была заворожена смертью. Она еще не теряла ни бабушек, ни дедушек, смерть пока была для нее неким абстрактным понятием, чем-то, к чему можно приблизиться и рассмотреть, как турист, изучающий старинные надгробия.

Она любила делать копии надписей с могильных плит – кладешь на камень лист бумаги и трешь карандашом или воском, получаешь подробный отпечаток. Они были прекрасны. В ее личной коллекции имелись сотни таких отпечатков, некоторые – в рамочках. С обычных могил. С могил знаменитостей. Однажды Дарби перепрыгнула забор в Денвере, чтобы пополнить коллекцию Буффало Биллом. Долгое время она верила, что эта маленькая особенность, подростковая игра со смертью, сможет лучше подготовить ее к реальным такого рода вещам, когда с ними придется столкнуться в жизни.

Не подготовила.

Какое-то время Дарби сидела в темной машине, читая и перечитывая слова Дэвон. Потом подумала, что если продолжит оставаться в этой холодной пещере наедине со своими мыслями, то просто начнет плакать, а Господь знает, что она достаточно это делала за последние сутки. Она не может позволить себе терять волю. Не может опять ударить в грязь лицом. Увязнуть в тяжелом снегу, как Синенькая, вдали от человеческой помощи. Метель похоронит тебя, если ты это допустишь.

Вдохнуть. Досчитать до пяти. Выдохнуть.

Вперед.

Она спрятала айфон в карман, отстегнула ремень, накинула ветроустойчивую куртку поверх теплой спортивной кофты с капюшоном и очень пожелала, чтобы, в дополнение к обещанному бесплатному кофе, внутри этой облезлой постройки оказался вай-фай.

Войдя в гостевой центр, Дарби спросила об этом первого встречного – одинокого постояльца, и тот указал пальцем на кое-как заламинированный знак на стене. «Вай-фай для наших гостей любезно предоставлен провайдером СДОТ, совместно с Дорожной связью!» – прочитала она.

Человек стоял у нее за спиной.

– Это… э-э, это платно. Они выставят счет.

– Я оплачу.

– Это дороговато. Цена выше обычной.

– Я оплачу в любом случае.

– Видите? – он показал на цену. – Три девяносто пять каждые десять минут.

– Я только хочу позвонить.

– Долгий будет разговор?

– Я не знаю.

– Потому что, если дольше двенадцати минут, вы сможете просто ввести их пароль «Дорожной связи», а там всего десять долларов за…

«Да блин, чувак, это пре-крас-но. Уймись уже».

Дарби не хотелось болтать. Ей никогда раньше не нравился такой стиль, как у этого незнакомца, не поправился и теперь, когда она лучше разглядела мужчину под неприятным светом флюоресцентных ламп – около пятидесяти, но в желтой клубной куртке с надписью «Кархарт», серьга в одном ухе и седая козлиная бородка. Похож на унылого пирата. Дарби напомнила себе, что он, вероятно, застрял здесь тоже и просто пытается помочь.

Ее айфон все равно не находил никакого вай-фая. Она полистала меню большим пальцем, ожидая, пока сеть появится.

Ничего.

Пожилой юноша уселся в кресло.

– Не судьба, да?

Она не ответила.

Это место, должно быть, днем превращается в кофейню. Но сейчас оно напоминало ей ночную автобусную станцию – чересчур сильно освещенную и пустую. Сама кофейня (ее явно и безуспешно пытались оформить в виде горы, «Эспрессо-Пик», гласила вывеска) была заперта за спущенной шторкой-роллетом. По периметру прилавка проходила защитная решетка. За ней находились две большие кофемашины с механическими кнопками и черными поддонами. Зачерствевшая выпечка. Черная доска с написанным мелом меню из нескольких строк и ценами на какие-то вычурные напитки.

Гостевой центр представлял собой одну комнату – вытянутый прямоугольник. Балки крыши сверху, туалеты в конце. Деревянные кресла, широкий большой стол, скамейки вдоль стены. Рядом – торговый автомат и полка с туристическими брошюрами. Было душновато и пахло лизолем.