Антуан д'Эстет - Flamma

***

О случившемся на площади Собора святого Павла, в Лондоне старались не говорить и даже не вспоминать: пропавшее со столба тело архидьякона, странная смерть женщины и словно оживший пламень — были тому достаточными причинами. Всю последующую за казнью неделю жители Лондона пребывали в каком-то безотчетном страхе, в них сквозило напряжение и при встрече со знакомыми они начинали разговор не с вопроса «Как дела?», а «Все ли у вас в порядке?». Суеверия ли явились для того поводом или нечто иное, но после необычной казни обвиненного в колдовстве священника лондонцы чего-то опасались. И как оказалось, не зря…

Все началось на Пудинг-лейн, в хлебопекарнях Томаса Фаринера.

***

Наступала осень, ночи становились прохладнее, и поздним вечером 1 сентября 1666 года служанка Фаринера мисс Жанна Обклэр растапливала камин, дабы обогреть перед сном дом. До какого-то момента все происходило как обычно: Жанна кочергой помешивала тлеющие в огне головни и подбрасывала в жерло камина новых дров, чтобы поддержать в нем согревающий пламень. Но вдруг, девушке почудилось, будто она увидела на оконном стекле странный отблеск света. Он был, несомненно, порожден огнем, но, как ей показалось, исходил он не изнутри комнаты, где она сидела перед камином, а откуда-то снаружи, с затянутой темнотою улицы.

Боясь воров (ибо Томас Фаринер был весьма состоятельным человеком) Жанна взяла вместо факела горящую головню из камина и опасливо приблизилась к окну, посмотреть, что же за ним может излучать такой свет, а разглядев, наконец, его источник, в страхе взмахнула руками, выронила из рук пылающее поленце и, с криком ужаса отпрянув на несколько шагов назад, упала посреди комнаты.

На крик служанки сбежались почти все обитатели дома, и, ворвавшись в комнату, узрели страшную картину бушевавшего там пожара. Начавшись с одной лишь головни, он уже облизывал языками своего пламени стены всего помещения, и никто даже не думал, чтобы теперь его потушить. Семья Фаринера, а вслед за ними и все их слуги, вместе с поднятой на ноги и бормотавшей про себя молитвы Жанной, устремились на чердак, чтобы перебраться оттуда на крышу соседнего здания. И не смотря на то, что огонь уже охватил дом пекаря и снаружи, всем удалось спастись. Только Жанна, стоя на парапете с округлившимися от ужаса глазами оглядывалась на окружающий ее с трех сторон пламень и, непрестанно осеняя себя крестным знамением, не решалась-таки сделать коротенький прыжок на соседнюю крышу. Казалось, будто девушка видела в огне что-то такое, чего не замечали другие и, в конце концов, поддавшись неведомому видению, повернулась лицом к приближающемуся огню и сказав сквозь слезы: «Прости», исчезла в объятиях его убийственного света и жара.

***

Пожар распространялся так быстро, что не прошло и десяти минут с его начала, как огонь уже перекинулся на конюшни постоялого двора «Стар Инн». Деревянные стоила и внушительный запас сена в мгновение ока погубили конюшню, превратив строение в кучу золы и, к тому же, открыв огню путь на сам постоялый двор. Как и в случае с пекарней и домом Фаринера, всем постояльцам гостиницы, за исключением лишь одного, удалось спастись. Единственным кого здесь не пощадило пламя был Мортимер. Запертый словно в ловушке в потайной зале падшего совета, он спокойно сидел в своем высоком кресле и, даже услыхав крики о пожаре бегущих из «Стар Инн’а» людей, не двинулся с места, понимая, что все равно не успеет выбраться. Когда же огонь ворвался в залу и, скользя по стенам да перепрыгивая с одной пары кресел на другую, стал приближаться к «Отверженному», тот воззрился на него со странной усмешкой, словно бы и он, подобно Жанне, узрел в огне что-то помимо собственно пламени.

Начавшийся в ночь с 1 на 2 сентября 1666 года в переулке Пудинг пожар к утру уничтожил уже более трех сотен домов. Все попытки потушить набиравшее силу пламя оказывались тщетными и для того чтобы остановить дальнейшее его распространение констебли (в том числе и Дэве) предложили создать противопожарную полосу, разрушив окружающие строения, однако владельцы этих домов, до конца надеясь на какое-то чудо, воспротивились этому. Не решился поступить наперекор собственникам и оповещенный о пожаре лорд-мэр Лондона. Когда же здания, в соответствии с привезенным курьером приказом короля, были, наконец, снесены, оказалось уже поздно: добравшийся до складов бумаги и поддерживаемый сильным восточным ветром огонь было уже не остановить.