Эллен Грин - Лабиринты веры

– Сестра. Доброе утро.

– Господи, Ава… – Она оглядела мой мятый наряд и поджала губы. – Что с тобой? – Взяла меня пухлыми руками за плечи.

– Со мной всё в порядке, сестра. А где Мари? Я хотела бы увидеть ее до начала службы.

– Мари здесь нет.

– Но я видела ее вчера вечером. Она приехала к Клэр. Уговаривала меня пойти к мессе. Где же она?

– У нее сегодня утром какие-то дела. Это все, что я знаю.

– Какие дела? Церковные или личные?

– Не знаю. – Регина взяла меня за руку и потянула за собой.

– Подождите, а когда она вернется?

Регина не ответила. Идя с опущенной головой, она вела меня к алтарю. Я зажгла свечу, перекрестилась и преклонила колени. Пыталась мысленно произносить молитву за Клэр, но мне мешали мысли о доме, где произошли убийства, и о Мари.

Я снова перекрестилась и встала. Регина была неподалеку и внимательно наблюдала за мной. Я присела на ближайшую скамью и приготовилась к службе. За свое детство и юность я провела много часов вот так, на скамье, и всегда занималась одним и тем же. Закрывала глаза в тишине и произносила молитву. Молитва была практически на одну тему с небольшими вариациями, в зависимости от моего возраста: «Пусть Клэр полюбит меня». Потом: «Помоги мне найти свое место где-нибудь в этом мире». Потом: «Помоги мне выяснить, кто я такая. Помоги найти мою настоящую семью».

Голос отца Мартина звучал ровно, без модуляций; вся проповедь, по сути, звучала как белый шум. Я изучала древнюю старуху, сидевшую на скамье передо мной и втиравшую крем в руки с коричневыми пигментными пятнами. Ее движения были такими же монотонными, как голос священника, и я почувствовала, как мои веки наливаются свинцом. Перевела взгляд на алтарь. Богородица была невозмутима; зажженная мною маленькая свечка бросала отблески на ее сложенные изящные руки. Затем я посмотрела на свои пальцы. Кутикулы воспалены, ногти обгрызены – жуть. Как и вся я.

Служба закончилась, и я заняла место в конце очереди на выход. У двери стоял отец Мартин, заговаривая с каждым прихожанином. Люди впереди меня медленно продвигались вперед, а я, стоя на месте, стала оглядывать церковь в поисках сестры Регины, но той нигде не было. Когда я снова повернулась к двери, отец Мартин оттуда уже ушел.

Я села на скамью и устремила взгляд на Иисуса, висевшего на кресте. Его израненная шипами голова была склонена набок и чуть вниз, рот приоткрыт. По его запястьям, ногам и ребрам текла кровь. Он с готовностью принял свою судьбу. Мне вдруг вспомнилась судьба семьи Оуэнс, как бы наложившаяся на судьбу человека на кресте: Лойял Оуэнс лежит в гостиной, кровь из ран уже впиталась в ковер. Я наклонилась вперед и мысленно поклялась, что больше никогда не приду в эту церковь.

Я вышла из здания, размышляя, а не зайти ли мне в кафе по дороге домой. Возможно, большой порции карамельного латте удастся разбудить меня и вычистить из головы посещение церкви. Краем глаза я заметила сестру Регину. Она разговаривала с отцом Мартином – я слышала, что они что-то обсуждают, их лица были напряженными. Я попятилась, чтобы меня не увидели.

– Она искала Мари. У нее жуткий вид, – сказала Регина.

– Никогда не знаешь, как на тебя подействует смерть, – ответил отец Мартин.

Регина покачала головой:

– Тут дело в другом, отец. Все это очень тревожит меня.

– Не тревожьтесь о завтрашнем дне; завтрашний день сам побеспокоится о себе. – Он похлопал ее по руке.

Я спиной вжалась в стену и сделала глубокий вздох. У меня почти остановилось сердце.

– Да, знаю, Евангелие от Матфея, глава шестая. Но Мари переживает из-за того, что девочка знает больше, чем следует. И ведь это только начало.

Наступило молчание, и я могла только догадываться, что происходит в эти мгновения.

– Смерть Клэр, конечно, создала определенные проблемы, но это было неизбежно. Я говорил это им обеим. Надо было давно все рассказать Аве. Мари и ее сестра не смогли бы вечно скрывать правду.

– Но, отец…

– Сейчас тот самый случай, когда я могу сказать: жаль, что я услышал ту исповедь. Я вполне мог бы обойтись без знаний о грехах Клэр. Мой совет тебе, сестра: держись от этого подальше и молись.

Небо затянули тучи, и он испугался, что скоро пойдет дождь. Он ненавидел ездить в дождь. Движение было напряженным, хотя Хаддонфилд был не более чем горсткой дорогих викторианских особняков, разбросанных на нескольких квадратных милях. Забавно, что Клэр из всех мест выбрала именно это. Вероятно, решила, что прятаться нужно у всех на виду. В этом городке она была своей: спесивая, заносчивая, надменная. Сука высшего класса.