Кортни Коул - Ноктэ

Нет. Тысячу раз «нет». Миллион раз «НЕТ».

Я качаю головой, но папа наклоняется ко мне и кладёт руку на моё плечо, жестом предупреждая сохранять молчание. Я беспомощно оглядываюсь на него.

— Думаю, так действительно будет лучше, — говорит отец. — Мы с вашей мамой… — Его голос срывается, словно ему больно продолжать, и он на секунду замолкает. — Мы с вашей мамой считали, что так будет правильно. Небольшая разлука поможет вам развиваться самостоятельно.

Папа будто гордится им. Он говорит так, словно Финн совершает что-то героическое, как если брат спасает ребёнка из пожара или убирает черепаху с автострады. Но это не героизм, а самоубийство. Я вижу это по его глазам и по тому, как он держит плечи и не смотрит в мою сторону.

Избавь меня от страданий.

Когда я смотрю на него, то вижу лишь слова из его дневника.

Но когда Финн снова переводит взгляд на меня, его глаза наполнены чем-то ещё. Мольбой.

Позволь мне это сделать. Отпусти меня.

Позволить ему сделать что?

Научиться жить одному? Справляться со всем в одиночку? Под пристальным взглядом Финна я судорожно вздыхаю. А он всё смотрит. И смотрит. И смотрит. И, наконец, я ломаюсь под натиском бледно-голубых глаз.

— Ладно, — выдыхаю я.

Финн приподнимает бровь.

— Ладно? И никакого скандала или криков?

Я качаю головой.

— Нет, если ты уверен в своём решении. Я уже спорила с мамой и папой из-за этого, но не собираюсь спорить и с тобой .

Я ощущаю подавленность, грусть и панику, а ещё нарастающее чувство одиночества. Но что я могу сделать? Это выбор Финна. Его взгляд смягчается.

— Ты не споришь со мной, — отмечает он. — Потому что и сама знаешь, что я должен это сделать.

Нет, не знаю. На самом деле я думаю совсем иначе.

Но опять же, что я могу сделать? Он уже всё решил.

Не в силах что-либо сказать, я лишь молча киваю.

Я размазываю еду по тарелке, потому что при попытке её проглотить она прилипает к горлу, будто какая-то студенистая жижа. Папа с Финном продолжают наблюдать за мной, ожидая, что я начну протестовать, или спорить, или закачу истерику. Но я не собираюсь этого делать. Вопреки себе, я каким-то образом остаюсь спокойной, невозмутимой и очень собранной ровно до той минуты, когда после извинений мне удаётся сбежать.

Я выбегаю на улицу, не обращая внимания на кричащего мне вслед Финна. Несусь через двор и, хватая ртом воздух, бегу вниз по тропинке, ведущей к пляжу. В сумрачном лунном свете тропинка похожа на серебристую ленту, извивающуюся и виляющую через влажный зелёный подлесок и мерцающие тёмные скалы.

Деревья образуют полог над тропой, и в темноте и одиночестве это действует на нервы. От вида теней у меня пробегают мурашки по коже, ведь неизвестно, что они в себе таят. Но несмотря на луну, проглядывающую сквозь верхушки деревьев, и ветер, завывающий сквозь сосновые иголки, я всё равно признательна за возможность находиться именно здесь, а не в нашей столовой.

Я подгоняю себя вперёд, подальше от разрушительного пути, на котором, кажется, настаивает Финн, и направляюсь ближе к океану.

Когда я выхожу на пляж, мои пятки тут же погружаются во влажный песок. Хорошо, что сейчас отлив, и мои ноги не промокнут. Я добираюсь до скал за несколько минут, и как только подхожу к ним, от валунов отделяется чья-то тень.

Высокая и совершенно неожиданная, потому что никто и никогда сюда не приходит.

Тень останавливается, и я судорожно вдыхаю.

А затем она ступает под лунный свет, и я понимаю, кто это.

Деэр.

Ведь он теперь живёт здесь.

— Привет, — здоровается он хриплым мягким голосом всё с тем же британским акцентом. Его глаза, в которых читается приветствие и искреннее одобрение моего внешнего вида, жадно скользят по мне. К моим щекам и груди приливает кровь. Ему нравится то, что он видит.

Я с трудом сглатываю.

— С тобой всё в порядке? — спрашивает Деэр, склонив голову набок и сверкая глазами в лунном свете. — Я не мог не заметить, как ты сбегала вниз с горы.

Боже, мне хочется провалиться в песок. Должно быть, сейчас я похожа на сумасшедшую.

— Я в порядке, — говорю ему. — Просто… меня расстроил брат, и мне нужна была минутка, чтобы успокоиться.

— И когда ты расстроена, то бежишь на пляж в темноте? Одна? — Деэр снова склоняет голову, и мне непонятно, осуждает ли он меня. Я отвожу взгляд.

— Нет. Просто… здесь моё любимое место. Я часто прихожу сюда. И не только когда расстроена.

— Покажи мне. — Голос Деэра хриплый и мягкий, и это не просьба. — Я имею в виду, твоё любимое место.