Лили Сен-Жермен - Пугливая

— Нет. Неа. Она слишком сообразительная, — я постучал по лбу указательным пальцем. — Слишком, мать её, башковитая.

— Значит, тебе нужно от нее избавиться, — сказал Рэй. — Элементарно. Только ты и ребенок, как ты всегда и хотел.

Я с отвращением взглянул на него.

— Она не ребенок. Не называй ее ребенком.

Рэя, похоже, позабавила моя реакция, и, скорчив гримасу, он вскинул руки в примирительном жесте.

— А с парнем её что будешь делать? Судя по всему, эти двое не переставая трахаются в его проклятой машине, словно кролики.

Я замер.

— Блядь. Не знаю. Одну смерть я ещё как-то смогу объяснить. Но две это будет уже слишком.

Рэй пожал плечами.

— Ну, знаешь ведь, что говорят о двух зайцах и одном выстреле. Или двух зайцах и одной машине.

— Я весь во внимании, — ответил я.

Рэй загорелся. Рэю хотелось помочь мне избавиться от Терезы и Лео.

И я не собирался ему в этом препятствовать.

Два зайца одним выстрелом.

Вот как мы с Рэем решили проблему с Терезой и Лео. Хотя ни один из них умер, не так ли? Когда проворачиваешь нечто столь сложное, всегда рискуешь. Но то, что Тереза выжила, в конце концов, обернулось мне на пользу. Это крепко привязало Кэсси ко мне, к дому, к ее матери. Чтобы уйти, она слишком терзалась чувством вины, даже после всего, что я с ней сделал. Я хотел бы сказать «мы с ней сделали» , но очевидно, что в наших отношениях она не была заинтересованной стороной. По крайней мере, сначала.

Впрочем, нам удалось на целых восемь лет избавиться от Лео. Боже, какое это было блаженство. К тому времени, как его освободили условно-досрочно, на меня свалилась другая проблема: проблема с тугой киской и ртом, отсасывающим как пылесос.

Дженнифер Томас.

Какая несправедливость. Выйти, не отсидев и половины назначенного ему срока? До того, как мне удалось заделать Кэсси ребенка, тем самым навсегда отрезав ей все пути к отступлению? В смысле, восемь лет пролетели в мгновение ока, и мне следовало проявить активность, сосредоточиться на задаче. Да черт возьми, просто увезти Кэсси с её впавшей в кому матерью из города, туда, где Лео Бентли никогда бы нас не нашел. Но меня сгубила алчность. Я хотел иметь всё. Свой город, свою падчерицу и золотую киску Дженнифер. И я бы никогда, ни за что в жизни не подумал, что Лео так скоро получит условно-досрочное освобождение.

Лео, мать его, Бентли. Мне нужно было убить его при первой же возможности. Мне нужно было тогда хорошенько постараться и повесить на него убийство Карен. Все так чертовски идеально складывалось. Она была у него в колодце! Он бы получил смертную казнь ну, или, по крайней мере, пожизненное без права досрочного освобождения.

Но я проявил слабость. Засомневался. Я видел, как сильно его любила Кэсси, какой нежностью наполнялись ее глаза каждый раз, когда она на него смотрела. Как будто он её солнце. Я должен был затмить солнце и погрузить ее в темноту, вместе со мной.

Я использую против людей их слабости.

У Лео это был алкоголь. У Кэсси — ее мать.

У всех есть слабые места, которые только и ждут, чтобы ими воспользовались.

Я попытался проделать это с Дженнифер, но это не всегда срабатывает. Иногда люди недостаточно надломлены морально, чтобы попасться на удочку, а иной раз они уже слишком далеко зашли. Мне следовало об этом помнить, когда Дженнифер села на мой стол, раздвинула ноги и сказала мне, что всегда хотела, чтобы ее трахнул полицейский. Она обвела меня вокруг пальца. Сука.

Иногда люди просто не поддаются шантажу. Хотя, чаще всего поддаются. Мне следовало об этом знать. У меня был хороший учитель. Мой самозваный отец, который спас меня от погибели. Это его слова, не мои. Тот самый, что забрал меня от всего, что я знал, а затем превратил в того, кем я теперь являюсь.

— Мне нужно пятьсот долларов, — сказала мне Дженнифер, и вот тогда у меня, наконец, появилось слабое место.

Дженнифер, шестнадцатилетней Дженнифер, мать ее, Томас, понадобилось пятьсот долларов.

Потому что она забеременела.

От меня.

И ей захотелось, чтобы я оплатил аборт.

Рэй, как всегда, был рядом, и его жажда кровопролития уступала лишь преданности мне. Я рассказал ему о своих проблемах, о двух угрозах, и он откинулся на спинку кресла.

— Два зайца одним выстрелом, — произнёс он.

Дело в том, что мне вообще не нравятся брюнетки.

Но Дженнифер, мать ее, Томас, клялась всем на свете, что она натуральная блондинка, и когда я ей не поверил, уселась на мой рабочий стол и раздвинула ноги. Ее юбка болельщицы задралась, трусиков на ней не было, и эта девушка явно не врала. С помощью краски «L'Oreal» волосы у нее на голове приобрели блестящий коричневый оттенок, с помощью туши ее светлые ресницы стали пышными и черными, а с помощью моего стола она мне доказала, что всё это ложь. Мне всегда это казалось странным. В смысле, девчонка была умной. Думаю, в этом и была вся ее проблема с тем, что она блондинка. Она знала, что умна, и хотела, чтобы все остальные тоже это заметили. Отсюда краска «L'Oreal» и тушь «Max Factor». Мне известны эти бренды, потому что она взяла их с собой, когда я ее забирал. Кто прихватывает с собой коробку с краской для волос, чтобы подкрашивать корни, когда собирается делать аборт?