Майкл Смит - Те, кто приходят из темноты [litres]

Может быть, я сумею забыть о том, что прошел всего месяц, а меня уже от всего этого тошнит – так мне скучно.

Я сидел за своим столом, потому что два года назад я написал книгу про некоторые места Лос-Анджелеса. Я говорю «написал», хотя по большей части она состояла из фотографий, но и это слишком громко сказано. Я делал снимки с мобильного. Однажды я оказался в каком-то месте с телефоном в руке и заснял то, что увидел. Скинув все снимки на компьютер, я отметил, что вышло очень даже неплохо. Техническое качество было таким низким, что картинка являла собой остановленное мгновение, смазанное и эфемерное. Это стало привычкой, и когда у меня набралось достаточно фотографий, я объединил их в один документ, снабдив каждую своим комментарием.

Постепенно подписи становились все длиннее, и вскоре каждый снимок сопровождался страницей или двумя текста, иногда даже больше. Как-то раз вечером Эми вошла, когда я этим занимался, и попросила почитать. Я не возражал, поскольку нисколько не волновался, зная, что она не станет надо мной смеяться, и, если честно, меня мало интересовало, что она скажет. Прошла пара дней, и она вручила мне имя и телефон человека из издательства, которое выпускает иллюстрированные книги. Я долго отшучивался, но она убеждала меня попытаться, и, ни на что особенно не рассчитывая, я послал ему файл.

Как-то днем, через три недели, он мне позвонил и предложил двадцать тысяч долларов. Исключительно от удивления я ляпнул: «Конечно, валяйте». Эми завизжала от восторга и пригласила меня в ресторан.

Книга вышла восемь месяцев спустя, квадратная, в твердом переплете с зернистой фотографией какого-то тусклого дома в Санта-Монике на обложке. По мне, так нужно быть совершенно не в своем уме, чтобы взять в руки такую книгу, не говоря уже о том, чтобы ее купить, но на нее обратила внимание «Лос-Анджелес таймс», было еще несколько благоприятных отзывов, и, как ни странно, она начала понемногу продаваться.

Мир продолжал двигаться вперед, и мы вместе с ним. Произошли самые разные вещи: я ушел с работы, мы переехали. И сейчас я был парнем, который написал книгу. Очевидно, это означало, что мне следовало стать парнем, который написал еще одну книгу. Но мне ничего не приходило в голову. И это «ничего» продолжало не приходить с упорством, говорившим о том, что оно и дальше собирается придерживаться выбранной линии и что это его главное умение и жизненное предназначение.

Через пару часов я отправился в спальню, выпил еще пива, но это не очень помогло. Я валялся на диване, погрузившись в беспокойное состояние человека, которому не удалось состряпать из ничего что-то. Я понимал, что должен раскрыть папку с материалами для книги, которые без особого энтузиазма искал в Интернете. А еще я знал, что, если вытяну их на свет и из них на мой стол не вывалится ничего вразумительного, мне придется вернуться в город и купить гвозди подлиннее, чтобы перейти к плану А. Хотя мой ноутбук не сделал мне ничего плохого и я еще не был готов его прикончить.

Я взял из лежавшей на столе пачки не заслуженную мной сигарету, полагавшуюся в случае окончания работы, и отправился на веранду. Я перестал курить в доме через год после того, как мы с Эми поженились. Она сначала терпела, потому что сама курила давным-давно, еще до нашего знакомства, а потом начала пользоваться разными там освежителями воздуха и вскидывала бровь всякий раз, когда я закуривал. Вскидывала слишком настойчиво, хотя вполне деликатно и ради моей же пользы. У меня не было особых возражений против нового порядка. Я курил сколько влезет на работе, и наши гости больше не могли обвинить меня в покушении на убийство путем принуждения к пассивному курению, – в общем, жизнь для всех стала проще.

Я облокотился на поручни. В мире царила тишина, которую нарушал лишь заговорщический шепот деревьев. Над головой у меня сияло холодное ясное небо, окрашенное в синий цвет полуночи. Я чувствовал запах пихт и далекий древесный дым от чьего-то камина – скорее всего, наших соседей Циммерманов. Я знал, что здесь хорошо. У нас чудесный дом. Вокруг дикий пейзаж, который не менялся с незапамятных времен. Берч-Кроссинг – в определенном смысле первозданное место, но без фанатизма: здесь в равной степени представлены пикапы и внедорожники, и если вам понадобится изящная лопаточка для торта, вы найдете, где ее купить.

Циммерманы живут в пяти минутах езды, и мы уже дважды у них обедали. Они – ушедшие на покой преподаватели истории из Беркли, и в первый наш визит разговор не очень-то задался, но во второй раз мы принесли с собой бутылку виски, которая помогла смазать колеса. Оба весьма энергичны для своих семидесяти лет – Бобби ставила в CD-проигрыватель все подряд, начиная от Моцарта и кончая «Спарклхорс» [5], а в волосах Бена почти не видно было седины. Мы с ним теперь по-приятельски разговаривали, если встречались на улице, хотя я подозревал, что не очень нравлюсь его жене.