Зои Стейдж - Молочные зубы

Большинство попыток Ханны всех игнорировать и держаться на расстоянии не производило особого впечатления на мисс Этвуд и остальной тупоголовый персонал. Другие ученики тоже издавали звуки, никак не способствующие сохранению дисциплины. Один мальчик пользовался голосом только для того, чтобы выть полицейской сиреной. Другая девочка любила подражать животным и издавать звуки, выходившие далеко за пределы лая: квакать, мычать, фыркать и трубить как слон. Ханна понятия не имела, что сделать, чтобы ее выгнали. Может, что-нибудь придумает Мари-Анн.

С мамой тоже возникли проблемы. Ханна увидела у нее на предплечье небольшой розовый синяк, в том месте, где иголка высосала из нее кровь. Надеясь причинить боль, она надавила на него, но мама лишь ударила ее по руке.

За ужином она рассказала папе, что доктора не нашли в ее крови ничего опасного.

– О воспалении речь не идет, это хорошая новость.

– Значит, уколы по-прежнему действуют?

– Доктор Стефански сказал, что я быстро иду на поправку и внешне все просто замечательно. Ни он, ни я даже не догадываемся, почему больше не помогает «Имодиум». Я сказала, что пережила небольшой стресс, может, причина в нем. Но нужно попробовать другие препараты – он выписал мне «Ломотил». Я уже купила его, перед тем как заехать за Ханной.

Она положила на язык таблетку и проглотила ее.

– Можно экспериментировать с дозой, но помогает это лекарство или нет, я буду знать уже очень скоро.

Ханна нахмурилась. Новую таблетку, крохотную и твердую, было не открыть, чтобы высыпать из нее содержимое. К тому же мама, по всей видимости, не собиралась сгнить изнутри и опасность умереть ей тоже не грозила.

Ханна прокляла упущенную возможность наполнить капсулы ядом. Она не могла позволить маме сделать новый ход или, что еще хуже, выиграть следующий раунд.

– А как дела у тебя, непоседа, как школа?

Она затрубила в нос и отодвинула тарелку. Папа посмотрел на маму.

– Мисс Этвуд заверила меня, что они ближе знакомятся с ней и выясняют, что ей нравится, а что – нет. При этом все считают, что девочка очень способная.

– Это потому, что моя непоседа так умна.

Он протянул руку и взъерошил волосы на ее голове.

– Да, умна, – сказала мама.

Она выглядела веселее, чем раньше, и Ханне это не понравилось.

– Ты уже взялась за свой проект?

– Честно говоря, нет. Ну хорошо, самую малость. Сделала несколько набросков.

– Для начала неплохо, правда?

– Я пока не уверена, в каком направлении двигаться и надо ли в качестве основы взять ту или иную идею.

Они перебрасывались фразами, будто все было нормально и маму простили за то, как плохо она себя повела. Ханна заерзала на стуле, потом поставила на сиденье ноги и прижалась коленками к столу.

– Ты закончила? Тебе известно, что в таких случаях надо говорить, – сказала мама.

Правила. Каждый устанавливает свои дурацкие правила. Девочка уперлась подошвами в край стола и опять затрубила в нос. Ей нравилось, как он вибрировал, порой ей хотелось, чтобы у нее на носу выросли губы и она бы с их помощью разговаривала. Папа схватил ее ноги и опустил вниз.

– Ставить ноги на стол нельзя. Если хочешь уйти, слушайся маму.

На мгновение она его возненавидела. Но только на мгновение, ведь мама тоже умела накладывать заклятия и порой заставляла папу делать то, чего он совсем не хотел. При этом ей в голову пришла мысль, на которую ее навела родительница с ее тетрадью для рисования, и Ханна поняла, где хранить не до конца оформившиеся идеи. Она поднялась из-за стола и послушно встала рядом со стулом.

– Спасибо, – сказала мама, – можешь идти.

Ханна на четвереньках, словно тигр, поднялась по лестнице и юркнула в свою комнату. Переступив порог, высунулась обратно, чтобы убедиться, что за ней никто не пошел, и тихо закрыла дверь. В одной из ее коробок с сокровищами хранилась разная бумага: плотная цветная, для оригами, восковая калька, миллиметровка. Свои превосходные блокноты она любила почти так же, как ручки и карандаши. Но как раньше она пожертвовала двумя карандашами и мелком ради Ночного Бормотунчика, теперь убитого, так теперь была готова расстаться с одной из записных книжек. Она выбрала очень похожую на мамину, с большой спиралькой и толстыми страницами, залезла в рюкзак и рылась в нем до тех пор, пока не отыскала желтый пенал. Потом выбрала карандаш с самым острым концом.

На тот случай, если кто-то раскроет ее план – например, сующая повсюду свой нос мама, – она решила воспользоваться шифром, похожим на египетские иероглифы. Тогда ни одна живая душа не погубит ее идею. Страница будет выглядеть как набор случайных символов, и никто не узнает, что они на самом деле собой представляют: оружие, способное навредить маме.