Зои Стейдж - Молочные зубы

– Разводим огонь и садимся за стол? – спросил он.

– Звучит здорово. Я очень проголодалась.

В подтверждение этих слов у нее заурчало в животе. Сюзетта безмолвно поблагодарила богов и богинь пищеварения за то, что новое лекарство возымело действие. Если бы ей пришлось просить Алекса каждый час таскать ее в туалет, она чувствовала бы себя еще беспомощнее.

Хворост был готов, оставалось лишь поджечь спичку. Ханна жалась к Алексу, положив руки на коленки и чуть ли не уткнувшись лицом в медный казан. Он нежным жестом отодвинул ее подальше.

– Отойди немного, lilla gumman .

Пламя тут же охватило сухие листья и перекинулось на тонкие веточки.

– У тебя есть палка для костра?

Ханна подбежала к куче дров и схватила палку, с которой были срезаны все ветки.

– Мы немного разворошим с ее помощью угли, когда бросим в костер полено побольше, – прошептал Алекс так тихо, будто происходящее было священнодействием и, повысь он голос, огонь тут же погас.

Сюзетта смотрела, как дочь осторожно ворошит костер. Ее тело напряглось, она испытала инстинктивный порыв отодвинуть стул подальше от разгоравшегося пламени. Алекс держал девочку за другую руку, чтобы с ней ничего не случилось.

Когда стало ясно, что костер разгорелся, он усадил Ханну на стул и пошел за первым поленом.

– Vintern rasat ut bland våra fjällar, drivans blommor smälta ned och dö… [31] Стих в горах холодный зимний ветер, тает снег, сугроб уже исчез.

Сюзетта засмеялась. Голос Алекса был далек от совершенства, но пел он вдохновенно. Она захлопала в ладоши в такт песне, жалея, что так и не удосужилась выучить все слова. На мгновение ее охватила гордость за семью, чествовавшую наступление весны этим пасмурным вечером, готовым вот-вот накрыть окрестности волной холода. Семью, празднующую этот день и распевающую песни, несмотря на все трудности, с которыми ей пришлось столкнуться. А когда дело дошло до последних строк, которые она за эти годы успела выучить, стала ему подпевать.

– … se dem än som i min barndoms stunder följa bäckens dans till klarnad sjö [32] Я хочу, как в детстве, видеть снова, как в большой воде спешит ручей, слышать песнь дрозда… .

Пока он пел, лицо Алекса сияло. Ханна слегка подпрыгивала на стуле.

Когда песня закончилась, все зааплодировали. Сюзетту опять поразила подозрительная нормальность этих выходных. Может, каждый из них просто играл?

Алекс разложил еду и принес жене щедрую порцию, хотя та никогда не отличалась неуемным аппетитом. Потом налил в два одинаковых стакана с толстым дном воду и вино и поставил у ее ног.

– Tack så mycket [33] Большое спасибо. , – сказала она.

Он поцеловал ее в лоб и вернулся, чтобы положить еды себе.

Во время ужина Алекс поддерживал костер, периодически вороша угли, подбрасывая в огонь поленья и хворост.

Ханна немного поклевала бутерброд с толстым слоем сливочного сыра, запихивая пальцами в рот огуречный салат и резаные помидоры. Маринованную селедку ел только Алекс, уплетая за обе щеки и причмокивая от удовольствия.

– М-м-м, м-м-м!

Сюзетта медленно жевала бутерброд с копченым лососем, и пляшущие языки пламени погружали ее в состояние созерцательного оцепенения.

Вспомнился сон, который она видела минувшей ночью. В нем повзрослевшая подруга, с которой они не виделись с начальной школы, просила ее приглядывать за Гретой, неизвестной Сюзетте молодой женщиной, спавшей в соседней комнате.

– Она слепая, но ни за что не желает этого признавать, – сказала подруга, направляясь к двери.

Похоже, все они жили в одной квартире, которая, как часто случается во сне, была огромной. Некоторые комнаты выглядели роскошно, другие представляли жалкое зрелище: устаревшая мебель и желтые разводы на потолке.

– Грета нуждается в помощи, и я на твоем месте не стала бы покупаться на ее самоуверенность.

С этими словами подруга ушла.

Во сне Сюзетта сидела и ждала, когда из комнаты выйдет таинственная Грета. А когда та появилась, осознала весь масштаб ее увечий. Молодая женщина, маленькая и чахлая, выглядела так, будто горела в огне. Пламя почти полностью уничтожило ее ступни, оставив лишь культи; покрытая шрамами кожа лежала розовыми складками. Ее голову венчал искусственный парик вишневого цвета, глаза расплавились в огне, и Сюзетте показалось, что вместо лица у Греты стеклянный протез.

Она весьма самоуверенно щеголяла в черно-зеленом бархатном платье, ковыляя на искалеченных ногах.

– Мне нужно к Серафине, – сказала женщина, – она назначила мне встречу.