Вульф Дорн - Шепот волка

Вскоре они достигли развилки. Вытянув левую ногу, Симон остановил велосипед. Несмотря на жару, он вдруг ощутил леденящий холод. Каро тоже остановилась и огляделась.

– Эй, что случилось?

Он указал рукой на возвышенность за развилкой, где стояло несколько обугленных стволов елей.

– Вон там, наверху, все и произошло.

Каро отъехала назад к нему и сошла с велосипеда. Сняв капюшон, она проследила за его взглядом.

– Тут произошла та авария?

Симон молча кивнул и вцепился в руль мертвой хваткой. Каро не должна заметить, как он дрожит.

– Ты хочешь осмотреть это место? – спросила девочка.

Он нервно облизал губы, ставшие вдруг сухими и жесткими. Должен ли он туда пойти? Хочется ли ему этого на самом деле? «Нужный момент времени нам подсказывает интуиция, – объяснял ему доктор Форстнер. – Рассудок всегда найдет основания, чтобы ничего не делать, чаще всего из-за нашего страха. Но наше животное, инстинктивное чувство не обманывает никогда!» Теперь Симон попытался взывать не к рассудку, а к интуиции. Он быстро взглянул на Каро:

– Ты пойдешь со мной?

Она тут же кивнула, будто это было чем-то само собой разумеющимся.

– Конечно, если хочешь.

Симон еще не знал, хочет он или нет. Одна часть души тянула его вперед, другая леденящим ужасом сжимала сердце. Сама мысль о том, что ему предстоит снова увидеть место катастрофы, ввергала его в страх. В его ночных кошмарах именно там, на той самой вершине, его подкарауливало чудовище. Монстр, преследовавший его. А на самом деле? Подкарауливал ли там сейчас Симона кто-то, кого следовало опасаться?

«Иди же, иди, доверься себе, – нашептывал внутренний голос. – Ты не один, и это не сон». Да, он непременно должен туда пойти! Возможно, именно на месте катастрофы он найдет ответы на вопросы, не оставляющие его в покое. Возможно, прореха в памяти тогда заполнится.

Снова усевшись на велосипед, Симон поехал вверх по узкой лесной тропинке. Он не торопился, и на этот раз он ехал впереди, а не Каро. Когда они наконец-то добрались до места, Симон положил велосипед на обочину и огляделся. Впервые с той проклятой субботы он снова был здесь – в мире реальности, в своих снах он возвращался сюда постоянно. Одна и та же картина. «Как будто каждую ночь я листаю один и тот же фотоальбом. Это никогда не было сном, – подумал он. – Это воспоминания».

Симон, присев на корточки, коснулся асфальта, будто боясь обжечься. Да, это было то же самое ощущение! Холодный, грубый, шершавый асфальт. Как во сне. Когда он полз по нему, то ободрал себе ладони и коленки. Симон поднялся на ноги и пошел вдоль обочины. Каро безмолвно следовала за ним. Девочка чувствовала, что ее другу сейчас не до разговоров, да он и не смог бы разговаривать, – просто ему нужно, чтобы в этот момент кто-то был рядом. Чем ближе они подходили к обрыву, с которого скатился автомобиль, тем большее усилие приходилось делать над собой Симону, чтобы идти дальше. Кто-то обозначил место впереди крестом – вероятно, Тилия, поскольку Майк был абсолютно не религиозен. При виде этого креста Симон ощутил укол в сердце. У подножия креста стояли две кладбищенские свечи.

Вскоре Симон обнаружил осколки стекла, блестевшие в траве, словно капли росы. Осколки не могли быть от бутылки – для этого они были слишком маленькими.

Это были осколки стекла автомобиля. Вероятно, они остались здесь с момента катастрофы. Что это было за стекло? Вероятно, заднее. Возле которого стояла подарочная корзина для Тилии, подскакивавшая при каждом толчке. Снова, и снова, и снова…

Мальчик вздрогнул: ему показалось, будто он услышал вскрик родителей. Но это был всего лишь клекот двух ястребов, охотившихся над кронами деревьев.

– Что с тобой? – Каро озабоченно посмотрела на него. – Ты так побледнел.

Симон хотел что-то ответить, но слова застряли в горле, и он только кивнул. Ноги дрожали при каждом шаге, когда он опасливо приближался к черному выгоревшему кругу на траве. Обе свечи догорели до конца и погасли, и в какой-то миг Симон подумал: «Здесь должны были стоять три свечи! Будь судьба справедлива ко мне, свечей было бы три».

Набрав полные легкие воздуха, Симон бросил взгляд на обрыв. Кроме обугленных деревьев, ничто не напоминало об ужасной аварии. Конечно, с тех пор миновал уже не один месяц. Давно уже все убрали – вплоть до осколков на обочине дороги. А то, что осталось, скоро зарастет травой.

В то же время у Симона возникло странное ощущение, словно он вернулся в момент катастрофы. В памяти возникли дымящиеся обломки – перевернутый, лежавший вверх тормашками двигатель и сплющенная кабина, похожая на искривленную букву U. Эта ужасная картина преследовала его в снах. Языки пламени, вырывающиеся из разбитой машины и перекидывающиеся на деревья. Белый дым, словно знамя на ветру, рвущийся из щели, накрывая землю мутной пеленой. Прежде эта щель была дверью водительской кабины – с той стороны, где сидела мама.