Вульф Дорн - Шепот волка

Он запнулся на середине фразы и остался стоять с полуоткрытым ртом.

– Ключи! – выдохнул он. – Так это ты… ты стащил ключи! Я-то думал, что потерял их. А ты… Но когда ты успел побывать в моей машине? Мы ведь все время были вместе.

Симон сглотнул. Он мог наблюдать, как кусочки головоломки постепенно складываются в голове Хеннинга. И это была довольно простая головоломка – она состояла всего из двух частей.

– Кто тебе помогал? – спросил Хеннинг и сделал шаг к нему.

– Стойте, где стоите!

Симон засунул цепочку Мелины снова в карман и поднял стамеску двумя руками для удара.

– Я хочу знать, черт возьми, кто тебе помогал! – рявкнул Хеннинг. – Скажи, наконец.

– Я позвонил в полицию, – сообщил Симон, отклоняясь чуть-чуть в сторону, так как Хеннинг приблизился еще на шаг. – Полицейские будут здесь с минуты на минуту.

– Кто был вторым?! – Казалось, Хеннинг его не слышит. – Твой брат в этом тоже замешан? Ну, скажи, в конце концов!

Симону казалось, сердце его вот-вот выскочит из грудной клетки. Хеннинг стоял всего в нескольких сантиметрах от него, но Симон не решался нанести удар. Какая-то внутренняя сила его удерживала.

– Не приближайтесь, или я…

Он еще не договорил, как Хеннинг сделал рывок вперед и крепко схватил его. Это произошло так быстро, что Симон не успел отреагировать.

– Ничего ты не сделаешь, – прошипел Хеннинг.

Он сжал запястья Симона так сильно, что подростку казалось, будто на него надели наручники. Против спортсмена, который каждую свободную минуту использовал для тренировки, у слабака вроде Симона не было шансов.

– Где он?! – крикнул Хеннинг. – Где твой брат?

Тут Симона охватила паника. В глазах Хеннинга горела неукротимая ярость, и он вцепился в Симона так крепко, что чуть не сломал ему руку. Учитель потерял над собой контроль. У него «слетели предохранители», как сказал бы Майк. Он вышел из себя точно так же, как накануне в лодочном сарае. Но сейчас Хеннинг не будет сдерживаться – он разделается с Симоном! Как разделался до этого с Леони и чуть не разделался с Мелиной.

Симон крутанулся вокруг своей оси, попытавшись вырваться, но противник изо всей силы придавил его к стене.

– Скажи, кто тебя покрывает, или, клянусь, ты пожалеешь!

Симон не нашел ничего лучшего, как позвать Каро.

– На помощь! – крикнул он. – Этот сумасшедший меня сейчас убьет!

Одну-две секунды Хеннинг раздраженно оглядывался по сторонам. Затем он выпустил руки Симона. Тот рванул на себя дверь комнаты номер девятнадцать и ворвался туда. Симон вскрикнул, споткнувшись, и упал навзничь. Грохнула о плиты стамеска. В этот момент дверь позади захлопнулась, и наступила темнота – хоть глаз выколи. Симон вскочил на ноги и побежал к двери. В темноте он на что-то натыкался, как слепой. Он искал выключатель. Тут послышалось звяканье ключей: Хеннинг запер его.

– Выпустите меня! – Симон рычал и колотил в дверь. – Полиция сейчас приедет, выпустите меня, или вам не поздоровится!

«Браво, – звучал насмешливый голос Леннарда в его голове. – Превосходная идея. Сейчас он испугается и откроет дверь. Может быть, он даже извинится перед тобой». Это было глупо, но…

Ему и за тысячу лет с этой дверью не справиться. Он снова осмотрелся по сторонам, но не увидел ничего, кроме темноты. Стамеска должна лежать где-то поблизости. Но где? Симон вытащил из заднего кармана брюк телефон, но тот не подавал признаков жизни. Во время его падения телефон разбился. Симон быстро опустился на колени и пошарил по плитам. Вдруг он услышал быстрые шаги. Открылась одна дверь, за ней другая, потом еще одна. Хеннинг обыскивает комнаты!

– Каро!

Симон снова вскочил и рванулся к двери.

– Беги, Каро! – крикнул он. – Спрячься в надежном месте!

Он слышал, как кто-то быстро спускается по ступенькам на ресепшен. Потом наступила тишина. Симон был один, от жуткой вони он почти сходил с ума. Где-то поблизости, под плитами пола, лежал полуразложившийся труп убитой девушки. А убийца гнался за Каро.

Он полз в темноте на четвереньках, ощупывая пол. Где же эта проклятая стамеска? Куда она запропастилась? В полной темноте гостиничный номер казался огромным. Похожим на пустую бальную залу. Симон ощущал запах пыли, его задевала паутина, он наступал на какие-то шарики – вероятно, на крысиный помет.

Он по-прежнему задыхался, а глаза горели от едкого воздуха. Отвратительная вонь и мерзость, до которой он нечаянно дотрагивался, вызывали у него тошноту. Еще неприятнее была мысль, что где-то в нескольких шагах лежит разлагающийся труп, отделенный от мальчика всего лишь тонкими половицами.