Дж. С. Монро - Забудь мое имя

Люка раздражает, когда кто-то указывает ему, что нужно и чего не нужно делать. Он поворачивается к картине и читает надпись на наклейке: «Фотосъемка морских коньков». Люк почему-то чувствует себя неуютно в полицейской машине, даже невзирая на то, что она без номеров. Последний раз он сидел в такой машине, когда патрульные решили его проверить на алкоголь. Из-за езды со скоростью 45 миль в час по дороге с разрешенной скоростью в 30 миль в час в семь утра в Рождественский сочельник. Люк тогда вез домой индюшку от местного мясника.

– Я не собираюсь публиковать никаких статей, – бурчит он. – В последнее время я вообще ничего не писал. Если не считать моих свидетельских показаний об инциденте у канала. В которых я, кстати, указал, что вы сделали все, чтобы разоружить эту женщину.

Стровер косится на своего босса – ей явно интересно, как тот отреагирует на комментарий Люка.

– Вы журналист, – говорит детектив, продолжая смотреть вперед.

– И единственный свидетель, – напоминает ему Люк. – Журналистика для меня уже в прошлом. Все, что я сейчас хочу, – это узнать, удочерена Мэдди или нет. Вдруг она – моя дочь.

Похоже, Харт соизволил ему поверить.

– Мэдди вам что-нибудь рассказывала о своей подруге по имени Флер? – уже с видимым интересом спрашивает он, барабаня пальцами по рулю.

– Не припоминаю, – отвечает Люк. Эх! Ему надо было побольше пообщаться с Мэдди. Ведь он действительно чувствовал связь между ними. Или ему просто хочется так думать теперь? Мэдди умела слушать. Люк убедился в этом, когда вдруг открылся ей в пабе, на викторине. Ему даже показалось, что она поняла, почему он начал разыскивать в сети Фрейю после ухода Хлои.

– Она уже в Берлине? – задает свой вопрос Люк.

– Последний раз мы разговаривали с Мэдди вчера вечером. Она была в Хитроу, – говорит Сайлас.

– А Тони с ней?

– Мы полагаем – да. Она сама попросила Тони сопровождать ее в Берлин, и он волен делать все, что пожелает.

– А вас не смутило его прошлое?

Харт молча буравит глазами Люка в зеркало заднего вида. Потом сухо роняет:

– Пока мы только строим догадки.

– Тони исключили из университета за изнасилование, – передергивается Люк. Он испытал настоящее потрясение, когда Натан сообщил ему это по телефону.

– Насколько хорошо вы разбираетесь в строении мозга и функции памяти?

– Достаточно для того, чтобы знать, что его часть, именуемая гиппокампом и похожая по виду на морского конька, играет существенную роль в хранении и обработке воспоминаний, – говорит Люк. – И именно эту часть мозга Тони де Стаал пытался вынести из студенческой лаборатории в Нью-Мексико двадцать лет назад. И ту же часть мозга удалил своему «пациенту Г.М.» хирург Сковилл, лишив его памяти.

Если Харта и впечатлила глубина его познаний, то он этого не показывает.

– Взгляните-ка на это, – предлагает он Люку, одновременно кивая Стровер. Та передает Люку распечатанный снимок.

– Слева морской конек, справа гиппокамп, – поясняет Стровер.

– Их легко можно поменять местами, и никто ничего не заподозрит, правда? – добавляет Харт, продолжая наблюдать за Люком в зеркало заднего вида.

Люк вглядывается в снимок. Его глаза останавливаются на гиппокампе. Он никогда раньше не видел его в отдельности от других частей мозга. На всех фотографиях, которые он просматривал в сети, гиппокампы были структурированы в изображение мозга.

– Мы забрали одну из картин Тони для анализа, – говорит Харт. – Но этого недостаточно. Если только мы не обнаружим «Мону Лизу» под этим снимком, мы не сможем получить ордер на его арест.

– А что именно вы ищете? – спрашивает Люк, чувствуя, как у него во рту начинает пересыхать от волнения.

– Такое впечатление, что на каждого конька было наложено другое изображение – человеческого гиппокампа.

Люк невольно сжимает рукой снимок, сминая его края. Ему тоже надо лететь в Берлин!

Я пытаюсь сосредоточиться на словах стюардессы, рассказывающей пассажирам о мерах безопасности, но мой разум сейчас занят другим. Рядом со мной сидит Тони, его рука лежит на моей руке. Он уговорил пассажира, который должен был сидеть рядом с ним, поменяться со мной местами.

Мыслями я снова возвращаюсь в гостиницу. К тому времени, как пожарная тревога, наконец, выключилась, в нашем номере собрался едва ли не весь ее обслуживающий персонал. Тони уловил аромат духов, когда мы выходили из номера. Но ничего не сказал. И никто из работников гостиницы не прокомментировал произошедшее. Хотя по взглядам, которые они кидали на меня, читалось, что они заподозрили что-то дурное. При воспоминании о том, как Тони завалил меня на кровать, я сильно вздрагиваю.