Сергей Игнатьев - Пыльные окна

Мы вышли к краю гостиничной территории. Здесь было нечто вроде беседки. Деревянные скамейки и стол под навесом. За такими по моим представлениям пенсионеры должны играть летними вечерами в домино или преферанс. Обмахиваясь соломенными шляпами.

Спрятавшись под навесом от дождя, который забарабанил с удвоенной силой, мы уселись на скамью.

— Ну? — спросил я с видом крайнего недовольства. — Теперь будешь говорить?!

— Ты какого рожна здесь делаешь?! — Максим грубо схватил меня за воротник.

В отличие от Фролова он не походил на ожившую античную статую, играющую выпуклыми мускулами. Скорее он был очень жилистый. Но хватка у него была железная.

— Отпусти ты! — зашипел я, пытаясь вырваться. — Полоумный!

— Извини, — Максим дернулся, отвернулся.

Сбросил с головы капюшон, взъерошил короткие темные волосы. Вытащил из кармана пачку сигарет, жадно закурил.

— Дай мне, — попросил я.

— Ты же не куришь? — Максим удивленно зыркнул на меня.

— Дай!

Он дал мне прикурить. Я затянулся, чуть не закашлялся с непривычки. Курил я и правда очень редко. Да еще сигареты у него были крепкие.

— Что. Ты. Здесь. Делаешь. — повторил Максим по слогам.

— Выполняю приказ Черномора, что же еще.

Это была наша старая шутка. Дядька Черномор и его тридцать три богатыря — то есть мы. Тогда нас было даже больше, чем тридцать три. Да нас и сейчас много. Единственное что изменилось — этого «нас» больше нет. По крайней мере, для меня.

— Так, — Максим выдохнул дым, на миг зажмурился. — Лешка, ты же не у дел?

Действительно, и кого я собственно хотел обмануть? Ведь все же в курсе, кто и что я такое. Всем давно про меня все известно. Личное дело Дениса Каштанова закрыто и сдано в архив. Желаем успехов, идите в жопу.

— Значит, снова при делах, — я жадно затянулся табачным дымом. Какие крепкие сигареты у него, все-таки.

— Лешка! — Максим выбросил окурок, обернулся ко мне, обхватил за плечи. — Лешка, послушай меня! Это очень важно! Я не знаю, что тебе наплел старик — но ты поверь мне, слышишь? Завтра же! Завтра же утром собирай шмотки и езжай в Москву. Наплюй на все и забудь, хорошо?

— Макс?!

— Ты понял меня? Леша, завтра же ты уезжаешь в Москву. Пообещай мне!

— Да пусти ты! — я отстранился.

Выпуская дым, закинул ногу на ногу:

— Вот еще, с чего бы вдруг, — начал я развязно. — Меня отрывают от важных дел. Да, представь себе, Макс, у меня важные дела, работа! От-твес-ственная. Личная жизнь опять же… налаживается. И тут мне звонит Черномор, мол, приезжай-выручай. Борода дыбом, глаза по пять копеек! Макс пропал, такое дело, надо срочно ехать искать. Я приезжаю, а он сам является, в окошко фонариком светит. Беглый каторжник. Что я должен думать? Как это называется? А?!

— Нажрался!

Макс ощерил зубы в усмешке. В его улыбке всегда проглядывало что-то звериное. Он был хищник.

— Нажрался, сволочь. Что ты несешь, Лешка? Эх…

Он отвернулся. Сплюнул себе под ноги, обхватил руками плечи, зябко поежился.

— Так в чем дело, Макс? — холодно осведомился я, разглядывая огонек сигареты. — Не хочешь ввести меня в курс?

— В курс тебя? — прохрипел он, слепо глядя куда-то вперед и раскачиваясь. — Изволь. Здесь, совсем рядом, пешком дойти можно, находится небольшой городок, называется Краснорецк. Оказалось, настоящая дыра. Задание у меня было проще простого. Забрать оттуда одного мальчишку, отвезти к нам, в офис. Как два пальца об асфальт — туда и обратно сгонять курьером. Мальчишка этот из другого города, потерял обоих родителей в автокатастрофе, жил у тетки. Он несовершеннолетний, а тут еще такое навалилось. Тетка, сестра матери, забрала его к себе, сюда в Краснорецк. Устроила в школу, она сама учительницей работает. Ну, вот и представь… Мальчишка новенький. Незнакомый класс. Мало того, что новичок, так еще из другого города. А подростки, они же, как звери. Начали его травить, как водится, всем коллективом. И тут понеслось. То одного сопляка инфарктом прихватит. То другой под машину попал средь бела дня. Третий, здоровый жлоб, кровь с молоком, вдруг ни с того ни с сего впал в депрессию, чуть с крыши не сиганул, еле отговорили. А мальчишка ничего не понимает. Огрызается — да, ну может пару раз отбивался на переменах, вмазал кому-нибудь. Не более. Но все его обидчики, один за другим, получают от некоей невидимой силы хорошего такого леща по морде. Несчастные случаи, случайности. Улавливаешь суть? В общем, плохо ему было очень. И он начал проявляться. Раскрываться. Понимаешь, о чем я?