Сергей Игнатьев - Пыльные окна

— Не знакомы? — Падший с ожиданием переводил взгляд с меня на мальчишку. — Не знакомы, точно? Некромант, уведи.

— Вам не поздоровиться, обещаю. — сказал мальчишка очень серьезно.

— Конечно-конечно. — с охотой закивал Падший.

Некромант снова потащил парня в комнату, вернулся, закрыл дверь. Встал, буравя меня маленькими злыми глазками.

— Между прочим, вы с этим юношей заочно знакомы. — сообщил Падший. — Через господина Чернецкого.

Он молчал, глядя на меня. Будто ждал чего-то.

— Ну как, ты почувствовал? — спросил он, нервно облизнув губы.

— Послушай меня. — сказал я устало. — Я не знаю, кого ты пытаешься из себя строить, и зачем тебе нужен весь этот балаган. И я даже не буду говорить тебе, во что обойдется тебе мое похищение. Но вот заковывать в наручники пятнадцатилетнего пацана — это уже явный перебор. Очнись, Падший или как там тебя. Что, чердачок совсем хлипкий, протекает, а?

— ОН ВЕКТОР?! — заорал Падший. Холеное лицо его вдруг страшно исказилось. — ОТВЕЧАЙ — Вектор или нет?! ДА или НЕТ?! Ты должен чувствовать! Для этого ты здесь!

— Отпусти мальчишку, больной идиот! — заорал я в ответ. — Отпусти его сейчас же!!!

Молодчики в черном дернулись было ко мне, но Падший остановил их взмахом руки. Он приблизил свое лицо к моему. Глаза его лихорадочно блестели, на скулах заиграл нездоровый румянец.

— Знаешь, что я сейчас сделаю? — процедил он, запихивая руку во внутренний карман плаща. — Я сейчас заряжу в этот револьвер. — он достал «Смит и Вессон», тускло блеснувший серебром. — Пять пуль. Потом прокручу барабан. Приставлю дуло к виску мальчишки. Если он Вектор — выпадет пустое гнездо. А если он обычный щенок — тогда он мне нахрен здесь не сдался.

Я молчал, глядя ему в глаза. Тело постепенно становилось ватным, расслабленным. Даже натертые наручниками руки перестали ныть. К глотке медленно подступало.

— Потом я вернусь. — продолжал цедить слова Падший, вытаскивая из кармана патроны. — И приставлю ствол уже к твоей башке. И уж тут-то ты мне все расскажешь, верно? Ну что, начинаем?

Он вытянул руку, уперев дуло револьвера в мой лоб.

Я продолжал смотреть ему в глаза. Черные точки зрачков. Желтоватая радужка.

Главное — очень четко сфокусировать взгляд.

Я никогда не разрывал наручники, защелкнутые на собственных запястьях. И никогда не пытался уложить со связанными руками трех здоровых лосей.

Но однажды я уже видел, как медленно тает в глазах мир, и из косых лучей света, падающих сквозь шторы, позади расплывающегося чужого лица, начинает проступать мелкая светящаяся крупа. Алмазная крошка, сверкающая огненная пыль. Та, что таилась в старой елочной игрушке.

Я уже видел это. Это мне под силу.

У меня должно получиться.

— В чем дело? — растерянно пробормотал Падший, продолжая наставлять на мой лоб револьвер и пялится мне в глаза.

И тут я нанес удар.

Мысленным усилием направил на него, бросил в него собранной силой. Незримой светящейся крупой, искрящейся пылью, прямо ему в глаза.

У меня получилось!

Падший истошно завопил, роняя оружие, пытаясь закрыть глаза ладонями.

Поздно, парень, от этого света просто так не заслониться.

— Ну что чернокнижники? — глухо спросил я у остолбеневших помощников Падшего. — Поиграем в инквизицию?

Сияющая пыль вилась в воздухе между нами упругими спиралями, вихревыми потоками, сливаясь посреди комнаты в светящееся облако. В сгусток яркого света.

Я даже не успел поразиться тому, что мне удалось. Действовал на инстинктах, словно все эти фокусы мне были давно известны. Словно это знание только дожидалось глубоко внутри, в пыльном чулане на задворках моего сознания, своего часа.

Дожидалось, когда я раскроюсь.

Падший продолжал вопить, отчаянно тер глаза, тыкаясь в стулья, спотыкаясь в тесноте веранды.

Его помощники, прижимаясь друг к другу, начали медленно пятится к дверям.

Они смотрели на меня уже без удивления.

В их глазах остался только ужас. Как у индейцев, атакованных закованными в латы испанцами с мушкетонами наперевес.

Я уже вставал в полный рост, мысленно вытягивая из клубящегося посреди комнаты сгустка света две длинные змеящиеся плети.

Резко вдохнул, и на выдохе хлестнул ими по молодчикам в черных балахонах.

Один выгнулся дугой, взлетел под потолок, сшибая головой лампочку в картонном абажуре. Второй, закрутившись волчком, с визгом вылетел на улицу, на лету выбивая весом собственного тела дверь.