Сергей Игнатьев - Пыльные окна

Наконец скрипнула входная дверь.

Может быть, я чувствовал бы себя намного увереннее, если бы мои глаза слушались меня. Но я не видел ничего кроме кромешного мрака.

Мало того, что я не мог пошевелить шеей, так похоже и зрение отказало.

Зато я мог слышать неторопливые шаги.

Гость приближался ко мне.

Звук его шагов вполне соответствовал всей ситуации.

Это были неторопливые щелчки по полу, цок-цок-цок.

Как если бы ко мне в номер решил заглянуть средних размеров кабан. На задних ногах.

Казалось бы, куда уж хуже. Я ничего не видел. Лежал на кровати, не в силах управлять собственным телом. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

Теперь еще это.

По полу в моем направлении цокал тяжелыми копытами невидимый посетитель.

Когда в лицо мне ударил запах мокрой псины, мне очень захотелось закричать, но рот, казалось, был заклеен скотчем.

Будто бы у меня вообще нет рта, и я не могу произнести ни слова, и мне остается лишь довольствоваться ролью отстраненного наблюдателя за собственным телом.

Даже не наблюдателя, слушателя.

Впрочем, отчасти я сохранил и осязание с обонянием. Запах псины продолжал забивать ноздри. И я очень хорошо чувствовал спиной мокрую от пота простыню. Еще, кажется, стучало мое сердце. В такт шагам невидимого гостя.

Но я не мог сделать ничего. Я был беспомощен.

Я ощущал на лице дуновение теплого воздуха. Возможно, то было дыхание неведомого гостя.

Я даже порадовался, что не вижу его.

Появился еще какой-то звук. Приглушенное сипение, отрывистые всхлипывания.

Кто-то втягивал воздух, принюхиваясь, вновь и вновь обдавая мое лицо жарким дыханием.

И когда неизвестный приблизился совсем близко к моему лицу…

Я проснулся.

Вырвался из зыбкой пелены сновидения.

Я снова находился в гостинице у водохранилища в окрестностях города Краснорецк.

Да, я был в номере гостиницы. Лежал на кушетке.

Я проснулся. И мне вновь предстояло искать Максима, затеявшего неведомую мне игру.

Это был просто сон, расслабься, Каштанов. Просто кошмар.

Так я думал, лежа поперек кушетки, пялясь в потолок и медленно приходя в себя.

Муторный кошмар выветривался из головы.

Вспоминая о смутном ощущении бессилия, охватившем все тело, я испуганно уцепился ладонью за пах. Нет, тут все было более, чем в порядке.

О своем сне я почти ничего не помнил. Видимо, я хорошенько принял вчера, раз уснул в одежде. Впрочем, со мной такой случалось и раньше.

Я приподнялся на смятой простыне, потянулся.

Наткнулся взглядом на лифчик, лежащий на краю кровати, поверх смятой простыни. Черный, с розовыми кружевами. Очень миленький.

Я оглядел комнату, вспоминая.

Почувствовал, как бежит по спине холодок.

Сразу вспомнил, все что было. В деталях.

Кряхтя, я сполз с кровати, как боец с насыпи окопа, пригнулся к полу. Пополз на карачках, ища следы.

Я не представлял, что хочу найти — следы копыт?

Подпалины адского огня на грязноватом паркете?

Какая все-таки удивительная гостиница, даже полы как следует не могут вымыть. Я ползал по полу взад и вперед, выискивая следы. Как пародия на старательного сыщика. Не хватало только лупы и трубки в зубах.

У порога я нашел несколько спутанных рыжих шерстинок.

Возможно, их оставила собака.

Ну, зашла собака в номер гостиницы, потом вышла. Ничего сверхъестественно, никакой мистики.

Я вернулся к кровати. Осторожно, кончиками пальцев, подхватил лифчик.

Как же нелепо я, наверное, выглядел со стороны сейчас.

Впрочем, если подумать о том, КАК я выглядел вчера — лучше сразу застрелиться.

Деталь дамского туалета, которую, видимо, можно было отнести к моим первым трофеям в Краснорецке, не вызывала никаких подозрений, или зацепок, или предположений. Разве что уже знакомый легкий запах духов.

Оглядевшись по сторонам, я подошел к тумбочке и упрятал его в нижнюю полку. С глаз подальше.

Потом подумал о том, что будет, если его найдет горничная. Если, конечно, тут вообще водятся горничные.

Вытащил его и запихнул на дно чемодана. Вот так люди и становятся фетишистами.

Я вышел на балкон, и некоторое время жадно дышал сырым воздухом, успокаиваясь. Было мглистое сырое утро. Шесть часов, тридцать шесть минут утра.

Господин Каштанов, вы снова один.

Наедине со всеми этими снами, которые оборачиваются явью, с суперменами, которые выпадают в отключку от ваших слов. Наедине с копытами по паркету и всем прочим.

В отливающей рубиновым светом глубине елочного шара маячат белесо-призрачные силуэты, по стенам наперегонки бегают тени.