Тэйлор Адамс - Поле зрения

Джеймс сжал ее плечо, словно хотел сказать: а вот здесь полегче.

Эль приоткрыла диафрагму и смотрела, как предельно увеличенное в пять раз изображение колеблется в такт ударам ее сердца. Объектив был направлен в сторону дальней стены, где темный склон прорезали следы ледниковых оползней и ливневых ручьев, скалились выступающие камни и расплывчато пестрели юкки и кущи переплетенных кустарников. На землю неестественного оранжевого цвета улицы Сезам ложились длинные тени. Требовалось подкрутить на аппарате цветокорректор.

– Видишь его? – прошептал муж.

– Нет.

– А что видишь?

– Одну пустыню.

– Ладно, – вздохнула Эш. По ее голосу можно было решить, что она пересилила себя и улыбнулась. – Так уж и быть, Эль, если выберемся отсюда, обещаю потрогать одну из твоих змей. Но предупреждаю, если она меня укусит, завяжу ее узлом.

Эль почувствовала, будто в нее вонзили кинжал, и печально промолвила:

– У меня их нет.

– Почему?

Неожиданно она что-то заметила в видоискателе «Никона». Булавочную вспышку белого света.

– Боже!

– Что такое? – заволновался Джеймс.

В тот же момент камера взорвалась у нее под ладонью, ударив в лицо дымным фейерверком режущей шрапнели. Эль вскрикнула, отдернула руку и резко перевернулась, как марионетка, которую с силой дернули за шнурок. По пустыне прокатилась волна воздуха, а Эль оказалась на земле, с накрытым собственными волосами лицом. Джеймсу запорошило глаза, он заморгал и, заметив на песке дугу темных сливающихся капель, не сразу сообразил, что это кровь.

– Эль!

Джеймс не видел ее правой руки, только кровь. Все больше сочившейся на песок крови. Сжимая свою правую руку левой, Эль со свистом выдохнула жаркий воздух. Обливаясь холодным по́том, Джеймс бросился к ней, вытащил за плечи из-под машины, прислонил спиной к водительской дверце и попытался разжать намертво сцепленные пальцы, чтобы осмотреть рану. В голове мелькали картины одна страшнее другой. Вокруг, словно выпавший град, валялись клочья изуродованного «Никона».

– Скажи, я цела? – прошептала Эль.

– Да.

Ее «хвостик» мазнул Джеймса по лицу, и она, все еще сжимая побелевшими пальцами кисть, протянула ему руку. Разжала пальцы, и глазам предстало то, что наделала пуля: с подушечки большого пальца был содран тонкий лоскут кожи, словно здесь поработали сырной теркой. Вероятно, Эль лишилась части отпечатка пальца, но, слава богу, сильнее не пострадала.

Джеймс поцеловал ее в затылок:

– Ну, хватит, больше мы такого не потерпим!

– Я любила этот аппарат. – Эль села и откинулась спиной на дверцу «тойоты». Ее щеки посерели, она плохо выговаривала слова и, хотя старалась держаться небрежно, муж видел, чего ей это стоило. Она подняла дрожащие пальцы. – Три зарплаты в магазине рептилий. Три!

– Эль! – окликнула ее Эш от своей машины. – Ты жива?

– Да.

– Что случилось?

– В меня… – Эль пожала плечами. – Так, ничего особенного. Как у вас дела?

– Рада, что ты в порядке! – крикнула Эш. – Ты начинаешь мне нравиться.

Эль искренне улыбнулась, продемонстрировав белые зубы. Джеймс поддерживал ее за плечи. Общаясь с людьми, жена часто испытывала неловкость. Притворялась, будто в своей стихии, но по-настоящему не раскрепощалась. У нее были приготовлены заученные улыбки, шутки для снятия напряжения, лживые комплименты и прочие пригодные для процесса общения любезности. А подруг всего две: ее сестра Иовен и другая, которая два года назад переехала в Бостон. Джеймс порой тревожился за жену: ему казалось, что в мире всего три человека, включая него, кому искренне улыбается Эль. Теперь с восемнадцатилетней Эш – четыре.

– Что ты видела? – спросил он.

– Вспышку.

– Похожую на ружейную?

– Да. Вроде зернышка света посредине склона.

– Сколько времени прошло между вспышкой и ударом?

Эль сжала кровоточащий палец:

– По ощущению – секунда.

– Одна секунда. – Джеймс посмотрел на пустошь и, размышляя, пробормотал, ворочая распухшим языком: – Итак, пуля из его винтовки долетает сюда за одну секунду.

В голове мелькнула информация из курса девятого класса. Свету Солнца, чтобы достигнуть Земли, требуется полных восемь минут. Невообразимое расстояние. Этот факт всегда его будоражил: Джеймс представлял Землю одиноким апельсином, плавающим в Тихом океане пустоты, где нет ничего, кроме Вселенной безразличных к человечеству звезд. В ушах зазвучал голос учителя: «Как унизительно сознавать свою малость».