Рэйчел Кейн - Волчья река

Но в жизни такое не работает, и сейчас, когда Гвен сказала мне о фильме «Погибшие ангелы», мне показалось, что я медленно падаю в глубокий темный колодец. Близится удар о дно, и этот удар будет смертельным.

Всё, что я могу сделать сейчас, – притвориться, будто ничего не происходит. Я продолжу жить обычной жизнью, настоящей жизнью – пока смогу. Поскольку то, что хочет представить публике Миранда… оно мертво. Так же мертво для меня, как для Гвен – ее замужество. Я твержу себе это, хотя и понимаю, что призрак Мэлвина никогда не перестанет преследовать никого из нас. «Мертв» не означает «исчез».

Когда же я просматриваю этот тошнотворный парад «троллей» с их дикими, изобретательными попытками причинить боль Гвен… хотелось бы мне сказать, что это удивляет меня. Но на самом деле – нет. Это кажется слишком знакомым – ужасно знакомым.

К тому времени, как мы просматриваем половину материалов, я уже ничего не чувствую по отношению почти ко всей этой гадости. Уверен, что Гвен тоже умеет впадать в такое состояние. Мы договорились отметить самые худшие оскорбления и завтра передать их в Нортонское управление полиции. По меньшей мере, на нашей стороне будет Кеция Клермонт. А детектив Престер, пусть и не самый добрый человек из всех, кого я встречал, хотя бы честен. Он испытывает легкое сочувствие к Гвен, оказавшейся в такой ситуации, и это уже неплохо. Сейчас нам нужно сделать все, чтобы правоохранительные органы обеспечили нам мало-мальски надежный тыл.

В нашем маленьком поселении Стиллхауз-Лейк нет собственных полицейских сил, разве что неформально: Кеция Клермонт живет неподалеку, на холме по ту сторону озера от нашего дома, поблизости от своего отца. Иезекил (для друзей – Изи) Клермонт – приятный в общении, энергичный старик, которому требуется помощь, хотя он настаивает, что нет. Я заезжаю к нему раз в пару дней, выпить с ним пива на его приозерной веранде – построенной на скорую руку и, скорее всего, без административного разрешения – и завезти ему какие-нибудь покупки. Он уже довольно долго живет на том холме, и все его богатые белые соседи наверняка презирали его, пока не случился экономический спад и они не поуезжали в другие места. Мы приехали после этого. Гвен – для того, чтобы привести в порядок разоренный дом и сделать его своим. Я – для того, чтобы следить за ней и доказать, что она не та, за кого себя выдает.

Вот только я был неправ. Гвен – именно та. Она – одна из самых отчаянных и честных женщин, каких я когда-либо встречал. Было непросто приспособиться к этому, осознать это, но, приняв этот факт, я почувствовал себя… свободным. Как будто гнев, владевший мною так долго, улетучился.

Мне страшно думать, что это чувство могло не уйти… а просто затаиться. Может быть, вся та ярость, которую я отбросил, все еще прячется где-то снаружи и теперь намерена обрушиться на нас.

Утром мы едем в полицию.

Нортон – типичный южный городок в нескольких милях от Стиллхауз-Лейк; его экономика балансирует на грани краха, цепляясь за надежды и молитвы. Об этом свидетельствуют и закрытые магазины, и выбоины на дорогах. Никто не обманывает себя мыслями о светлом будущем города, но все мрачно намерены работать над этим. Лично я люблю Нортон; мне нравится то, как здесь сохраняют здания, пусть даже они стоят пустыми. В этом месте есть некий стиль, хотя Гвен часто говорит, что городу это не поможет. Она склонна во всем видеть темную сторону. Я пытаюсь увидеть светлую – по крайней мере, в последнее время я сделал это своей задачей.

Здание полицейского управления с восьмидесятых годов не претерпело особой перестройки, но хотя бы парковка здесь вместительная. Войдя в само здание, мы немедленно натыкаемся на взгляд женщины, сидящей за конторкой. Этот взгляд, выражающий лишь подозрение, адресован Гвен. И не потому, что Гвен посторонняя – это потому, что она Гвен, и женщина за конторкой знает всё о ее прошлом.

Я выхожу вперед и прерываю эту игру в гляделки.

– Здравствуйте. Нам нужно поговорить либо с детективом Престером, либо с детективом Клермонт.

Женщина переводит взгляд на меня; он становится чуть-чуть теплее.

– Могу я спросить, зачем?

– Это конфиденциальный вопрос, – отвечаю я и улыбаюсь ей.

Кажется, это действует. Она берет телефонную трубку и набирает номер. Гвен смотрит на меня и закатывает глаза. Я пожимаю плечами. Не всегда надо держать каменное лицо, особенно в общении с людьми, которых мы хотим сделать своими союзниками.