Уильям Лэндей - Защищая Джейкоба

Я припарковал наш минивэн на улице в конце квартала, и мы некоторое время сидели, таращась на происходящее.

– Ого, – пробормотал Джейкоб.

– Ага, – согласилась Лори.

– Дурдом какой-то. – Снова Джейкоб.

Вид у Лори был несколько пришибленный. Ее левая рука свесилась с подлокотника, и я залюбовался ее длинными пальцами и красивыми ногтями без лака. У нее всегда были изящные ухоженные руки; рядом с ней плебейские, с толстыми пальцами, руки моей матери выглядели как собачьи лапы. Я потянулся и сплел свои пальцы с ее, так что наши ладони образовали один кулак. Вид ее руки в моей вызвал у меня мимолетный приступ сентиментальности. Я ободряюще улыбнулся ей и тряхнул нашим объединенным кулаком. Для меня это было прямо-таки исключительное проявление эмоций, и Лори сжала мои пальцы в знак благодарности, а потом вновь устремила взгляд сквозь лобовое стекло. В уголках ее глаз и губ змеились еле заметные морщинки – переживания не прошли для нее даром. Но, глядя на нее, я каким-то образом видел одновременно и ее молодое, не тронутое морщинами лицо.

– Что?

– Ничего.

– Что ты так на меня смотришь?

– Ты моя жена. Имею полное право смотреть.

– Это такой закон?

– Ага. Смотреть, таращиться, пялиться – что мне будет угодно. Можешь мне поверить. Я же юрист.

За каждым хорошим браком тянется длинный хвост историй. Достаточно порой одного слова или жеста или даже простой интонации, чтобы дать толчок целому рою воспоминаний. Мы с Лори флиртовали таким образом уже тридцать с лишним лет, с того самого дня, как познакомились в колледже и оба сразу влюбились до беспамятства. Сейчас, разумеется, все изменилось. В пятьдесят один страсти уже не перехлестывают через край. Мы с Лори плыли по жизни рука об руку. Но оба помнили, как все начиналось, и даже сейчас, в самый разгар среднего возраста, когда я думаю о той ослепительно юной девушке, которой она была, меня каждый раз на мгновение охватывает тот самый трепет первой любви – она никуда не делась и по-прежнему горит в моей душе сигнальным огнем.

Мы двинулись к школе, преодолевая подъем: здание располагалось на пригорке.

Джейкоб шагал между нами. На нем были сползающие джинсы, вылинявшая коричневая худи и адидасовские кроссовки «Суперстар». Рюкзак он нес на правом плече. Сын уже успел обрасти, и волосы висели у него над ушами, а челка почти закрывала брови. Кто-то более смелый на его месте пошел бы дальше и подался в готы, хипстеры или бунтарство еще какого-нибудь толка, но только не Джейкоб. Намек на нонконформизм – это максимум риска, на который он был готов. На его лице играла слабая удивленная улыбка. Судя по всему, он получал удовольствие от всего этого переполоха, который, среди прочего, определенно разбавлял унылое однообразие восьмого года обучения.

Очутившись на тротуаре перед школой, мы влились в группку из трех мамаш, чьи дети учились с Джейкобом в одной параллели. Самой громкой и общительной из них, так сказать, скрытым лидером была Тоби Ланцман, та самая подруга моей жены, которую я видел на шиве у Рифкинов накануне вечером. На ней были спортивные брюки из блестящей черной лайкры, обтягивающая футболка и бейсбольная кепка. Волосы, стянутые в хвост, она продела сквозь вырез на затылке. Тоби – фитнес-маньячка. У нее было поджарое тело бегуньи и лицо без единой жиринки. Ее мускулистость одновременно восхищала и пугала школьных папаш, но и то и другое было будоражащим. Я лично считал, что она стоит десятка обычных здешних родителей. Тоби была из тех друзей, которых в трудную минуту хотел бы иметь рядом каждый. Из тех, кто не бросит тебя в беде.

Но если Тоби была капитаном этой группы мамаш, то Лори, без сомнения, – ее эмоциональным центром, ее сердцем, да и, пожалуй, мозгом тоже. Со своими бедами все шли именно к моей жене. Что бы ни случилось: какая-то из них теряла работу, или решал пойти налево чей-то муж, или у чьего-то ребенка возникали трудности в школе, – все звонили Лори. Их, без сомнения, привлекало в ней то же самое качество, что и меня: чуткая, вдумчивая теплота. Порой, когда на меня находило, мне начинало казаться, что эти женщины – мои соперницы за место в сердце Лори, что им нужно от нее в точности то же, что и мне, – одобрение и любовь. Поэтому, когда я видел это их сборище подпольной семьи с Тоби в роли строгого отца и Лори в качестве мудрой матери, невозможно было не чувствовать себя исключенным из общего круга и не ревновать.

Тоби собрала нас в кружок на тротуаре, поприветствовав каждого в соответствии с определенным протоколом, принцип которого я так до конца для себя и не уяснил: Лори обнять, меня чмокнуть в щеку – муа, выдохнула она прямо мне в ухо, – а Джейкобу бросить «привет».