Крис Хаммер - Выстрелы на пустоши

И вот Свифт застрелил пятерых. Вроде бы разумное объяснение, однако есть одно «но»: можно было никого не убивать, а попросту покинуть город.

К тому времени, как Мартин добирается до парка у моста на Дениликуин, пот уже катится градом и взмокшая рубашка липнет к телу. Он пробует освежиться из фонтанчика в парке, но тот либо сломался, либо отключен в целях экономии воды. Мартин поднимается по лестнице к беседке с манящей тенью внутри. Конечно, следовало бы поработать над историей о священнике без прошлого, но вчерашняя четкость мышления ушла без следа, как и утренняя уверенность в себе. Связь Байрона Свифта с убийствами в Пустошах казалась такой очевидной, а уже сегодня в этом нет былой уверенности. Такова теория Робби, выдвинутая под действием злости и отчаяния, но твердых доказательств нет. Однако это еще не повод отказываться от сюжета. Публику зацепить есть чем:

«По одной из версий полиции, священник-ренегат Байрон Свифт причастен и к убийствам в Пустошах. В ходе расследования „Геральд“ выяснилось, что он был не тем, за кого себя выдавал. Человек без прошлого. Оно окутано такой тайной, что отдельные полицейские высказали предложение эксгумировать тело, и АСБР прислала в Риверсенд опытного следователя».

Чем не потрясающий рассказ, не первоклассное воскресное чтиво? Все ингредиенты налицо: убийство, религия, секретные агенты, секс. Божечки, ну и смесь! Так откуда колебания? Байрон Свифт мертв, а мертвецы не предъявляют исков. Можно писать о священнике что угодно, не опасаясь отдачи. Разве что от Макса Фуллера, редактора и давнего покровителя. Еще в те времена, когда Мартин был всего лишь зеленым новичком, тот уже возглавлял редакцию, и все новички и неоперившиеся журналисты жили в страхе, потому что он требовал абсолютной точности.

Мартин разглядывает свои руки. Не натруженные, не руки честного человека. Руки убийцы? Убийство персонажа, оно понарошку: ничего общего с тем, что сделал Байрон Свифт. Свифт мог завалить человека с сотни метров пулей в шею, у него была твердая рука и сердце, очерствевшее от смертей. Мартин Скарсден со своими нежными ладонями и отстраненностью в сердце способен уничтожить репутацию человека с еще большего расстояния, даже по ту сторону смерти, если придется.

Интересно, как выглядели руки молодого священника? Такие же мягкие и белые, как у него? Или сохранили мозолистую нечувствительность, приобретенную за годы в спецназе? Мартин разглядывает свои ладони, ища свидетельства клавиатурных злодеяний.

– Здрасьте!

Голос вырывает Мартина из раздумий. Паренек в красной рубашке, все еще со своей палкой.

– Привет! – отвечает Мартин.

– Вы уж извините.

– За что?

– За церковь. Не хотел вас пугать.

– Да ладно, – отвечает Мартин. – Может, присядешь?

– Спасибо.

Мальчик садится на скамейку напротив.

– Ты Люк, верно?

– Угадали, – отвечает мальчик.

– А я Мартин, не забыл? Мартин Скарсден.

Мартин ждет. Мальчик явно его искал, наверное, что-то решил рассказать. Однако тот молча сидит, время от времени бросая на него взгляды, и ничего больше. Возможно, просто захотел компании. Придется самому завести разговор.

– Люк, ты был там, когда священник начал стрелять?

Мальчику, похоже, не по себе.

– С чего вы взяли?

– Да так, всего лишь догадка. Сегодня утром ты целился в меня из палки.

– Я никогда никому не рассказывал, – вздыхает Люк.

– Даже полиции?

– Они и не спрашивали. Зачем? Там и без меня было полно народу.

– Расскажи, что видел.

– Для чего?

– Хочу понять, что случилось.

– Я сам не понимаю. – Опустив взгляд на палку, мальчик вертит ее в руках. – Я шел по главной улице и вдруг увидел возле книжного его машину. Было воскресенье, вероятно, он приехал ради службы. Я двинулся к церкви и стал ждать. Видел, как он подъехал. Мы посидели на крыльце. Байрон сообщил, что вынужден покинуть город; увы, так распорядился епископ. Я сказал, что это нечестно. Он ответил, что жизнь вообще несправедлива и так далее.

– А конкретнее вспомнить можешь?

– Да, я помню все.

– Что именно он говорил?

– Сказал, что я славный парень и не должен бояться Божьей кары, что Бог придет ко мне, если понадобится. Сказал, что Богу насрать на мелкие грешки вроде матерщины, вранья или онанизма. Богу важны только наши души, хорошие мы люди или нет. Бог знает все. И когда мы встаем перед трудным выбором, Бог приходит на помощь. Если мы некогда поступили дурно, Бог прощает нас за все, даже за то, что мы не в силах простить себе сами.