Дуглас Престон - Обсидиановая комната

Они пошли дальше, держась в тени деревьев, нависающих над полосой песка. Пройдя некоторое расстояние, Пендергаст остановился. Недалеко от берега находилась цепочка крохотных мангровых островов, растянувшаяся по мелководью.

– Алоизий.

К удивлению Пендергаста, из темноты появилась фигура. Лонгстрит. В руке он держал пистолет.

– После нашего разговора я должен был догадаться, что вы найдете сюда дорогу сами, – сказал Лонгстрит.

Пендергаст промолчал.

– Я не понимаю, что у вас на уме, – продолжил Лонгстрит, – но я бы чувствовал себя гораздо лучше, если бы вы бросили ваш «девятьсот одиннадцатый» на песок.

Пендергаст уронил пистолет.

– Вы, возможно, забыли о чести и о клятве, но я не забыл. – Лонгстрит сделал шаг вперед и навел пистолет на Диогена. – Твой час настал, – отчеканил он. – Приготовься к смерти, ублюдок.

Наступило долгое молчание.

Это вывело Лонгстрита из себя. Он посмотрел на Пендергаста:

– Он убил Деккера.

И снова тишина.

– Я его прикончу, мы согласуем наши показания, и никто ничего не узнает.

– Нет, – сказала Констанс.

Лонгстрит проигнорировал ее. Его палец на спусковом крючке начал движение.

– Нет! – крикнула она, неожиданно бросилась к Диогену и оттолкнула его в сторону.

Прогремел выстрел, но пуля прошла мимо.

Констанс встала перед Диогеном.

– Ради бога, уберите ее с моего пути, – велел Лонгстрит Пендергасту.

Тот посмотрел на него:

– Я отвечаю так же – нет.

– Что вы такое несете?

– Вы его не убьете.

– Мы принесли клятву! Он убил Деккера. Вы сами сказали: убить его – это единственный возможный выход.

– Он мой брат.

Лонгстрит смотрел на него, лишившись дара речи.

– Простите, – сказал Пендергаст. – Мы… семья.

– Семья?

– Наверное, нужно быть Пендергастом, чтобы понять. Я виноват в тягчайших преступлениях против моего брата. Он стал таким, какой он есть, по моей вине. И теперь я понимаю, что, если приму участие в его убийстве, я не смогу примириться с самим собой – в самом буквальном смысле этого слова. У меня не будет иного выхода – только покончить с собой.

Лонгстрит переводил недоуменный взгляд с одного брата на другого:

– Черт меня побери, это не лезет ни в какие ворота!

– Говард, прошу вас. Не убивайте моего брата. Он исчезнет, и вы никогда больше не услышите про него. Я даю вам мое слово.

Услышав это, Диоген саркастически, карикатурно рассмеялся:

– Да бога ради, не слушайте его. Убейте меня. Я хочу умереть. Ах, frater, скажи своему дружку, пусть нажмет на крючок.

С его губ сорвалось сдавленное рыдание, хотя смех и не прекратился.

– Он серийный убийца, – продолжал настаивать Лонгстрит. – И вы хотите, чтобы я просто отпустил его?

– Кукареку! – выкрикнул Диоген, брызнув в Лонгстрита слюной. – Кукареку!

– Поверьте мне: позволив Диогену жить, вы доставите ему гораздо больше муки, чем все, к чему может его приговорить наше правосудие. – Пендергаст помолчал. – И он больше не будет убивать, теперь я знаю это. Но решение за вами. Я вручаю его жизнь и мою в ваши руки. Констанс, прошу тебя, отойди.

Констанс помедлила секунду, но подчинилась.

Прошла бесконечно напряженная минута. Наконец Лонгстрит медленно опустил пистолет.

– Не могу поверить, что я делаю это, – сказал он. Он смотрел на Диогена, не скрывая ненависти. Потом сплюнул в песок. – Если я увижу тебя еще раз, мерзавец, ты покойник!

Пендергаст быстро подошел к Диогену, расстегнул на нем наручники, и тот мгновенно замолчал.

– Иди по мелководью к этим островкам, – скороговоркой сказал ему Пендергаст, – в самом ближнем ты найдешь каяк, привязанный к дереву в мангровой роще. – Он протянул ему свой рюкзак «Оспрей». – Здесь еда, вода, деньги и карта. Плыви к острову Джонстон. Не высовывайся. Когда все уляжется, вернешься в цивилизацию. Я не сомневаюсь, ты сможешь вернуться с хорошей историей и в новой ипостаси. И надеюсь, с новым взглядом на мир. Потому что Диоген Пендергаст умер здесь – в этом взрыве. Метафорически и в буквальном смысле.

Диоген помедлил немного, взял рюкзак и надел его. Он пошел к воде, сильно согнувшись, как будто на него давил гораздо более тяжелый груз, чем то, что лежало в рюкзаке. Он пошел по темной воде. Потом повернулся. Неясные очертания его фигуры подрагивали в темноте, словно призрак, лишенный тела.

– Ты сказал «умер»? Frater, ты абсолютно прав. «Я стал смерть» [52] Слова американского физика Роберта Оппенгеймера, одного из изобретателей атомной бомбы. .