Джеймс Деларджи - 55 [litres]

Больше он на эти грабли не наступит. В противном случае можно будет сразу писать по собственному, не дожидаясь, пока Митч вышвырнет его из города.

– Я не сбегу.

– Неважно. Все оборудование для записи здесь. Ты тоже, – сказал Чендлер и добавил: – Успокойся. Ты в безопасности.

Гэбриэл скривился; глубокие морщины на мгновение состарили его.

– После того как тебя опоили, связали, гоняли по пустошам и в лицо угрожали смертью, сержант, видишь угрозу везде. Любая тень кажется убийцей.

Гэбриэл стиснул зубы, закрыл глаза и шумно выдохнул через нос.

– Но если придется, я готов встретиться с ним.

– В этом нет необходимости, – заметил Чендлер и потащил парня к камерам. – Нам просто нужны кое-какие ответы.

Зайдя в коридор, он крикнул через плечо:

– Ник, подготовь нам допросную!

– Мне сообщить инспектору о задержании, сержант? И что делать с кордонами?

Чендлер задумался. Розыск следовало немедленно прекратить, но причин спешить не было. Опасность миновала. И Гэбриэл, и Хит под замком.

– Обожди еще полчаса, – ответил сержант.

Неуверенно кивнув, Ник вернулся в регистратуру. Внутри у Чендлера шевельнулось сомнение. Послушается ли молодой констебль или побежит докладывать Митчу? Сам Чендлер в его возрасте беспрекословно выполнил бы любой приказ командира, однако Ник, похоже, слепым повиновением не страдал. Если взять в расчет последние поступки Чендлера, это скорее к лучшему.

На подходе к камере номер три Гэбриэл начал упираться и все пытался выскользнуть из хватки сержанта.

– Он здесь? – прошептал парень так тихо, что Чендлер не понял, услышал он это на самом деле или ему почудилось.

Сержант молча продолжал тащить подозреваемого в камеру.

– Не надо… – взмолился Гэбриэл.

Его загорелое лицо совсем побелело. Он то и дело оглядывался на своего конвоира. Голос у него был едва уловимым, как летний ветерок, но тем не менее пронзительным, совершенно не сочетаясь с жидкой щетиной и перепуганным взглядом.

– Кто там?

Гневный окрик Хита, напротив, эхом отдавался в коридоре. Гэбриэл весь сжался и завертел головой, пытаясь определить, откуда идет звук.

– Это я, мистер Баруэлл, – ответил Чендлер, заталкивая Гэбриэла в камеру номер три. – Не шумите и отдыхайте.

Сняв с парня наручники, Чендлер быстро вышел в коридор и закрыл дверь. Все, теперь оба под замком. Больше они никому не навредят.

Услышав лязг задвижки, Хит оживился:

– Кого это вы там заперли, сержант? Это он? – спросил он и вдруг осекся, а затем повторил присмиревшим голосом: – Это он?!

Чендлер не ответил. Каждый из подозреваемых, похоже, в равной степени боялся другого, и ни один не выказывал хладнокровия, свойственного серийному убийце – как, по крайней мере, описывали в книгах и демонстрировали по телевизору.

С этими мыслями Чендлер вернулся в основное помещение. Ник едва опять не вскочил ему навстречу.

– Он что-нибудь рассказал?

– Нет. Один из них, сдается мне, неплохой актер.

– Или оба, – заметил Ник. – Допросная готова.

– Хорошо.

– Кстати, большинство маньяков – отличные притворщики. Тед Банди, например…

Выслушивать очередную биографию Чендлеру не дал вопль Хита из камеры.

– Что такое? – спросил Чендлер, открывая задвижку.

Хит прижался к щели.

– Мне больно. Кажется, ребро сломано.

– Раньше вы на это не жаловались.

– Жаловался, тем двоим. Они даже не стали слушать. Понимаю, вам запереть человека без повода – раз плюнуть, такое сплошь и рядом творится, но я, между прочим, задыхаюсь.

Он прижимал руку к окровавленному боку, сопровождая речь сиплым стоном. Трудно было сказать, притворство это или нет.

– Сейчас разберемся, – пообещал Чендлер.

– Вы позовете кого-нибудь? – рявкнул Хит.

– Мистер Баруэлл, я же сказал: разберемся.

Чендлер отправился назад. Проходя мимо камеры номер три, он остановился. Несмотря на вопли Хита, оттуда не доносилось ни звука. Шевельнулась необъяснимая тревога: а не исчез ли Гэбриэл снова? Решив посмотреть, как ведет себя новый заключенный, сержант открыл задвижку и с облегчением увидел, что тот лежит на койке, свернувшись калачиком и уставившись на стену, как будто Хит мог в любую минуту проломиться сквозь нее. Он выглядел жалким и напуганным. Несмотря на явные травмы, жалоб от него не поступало.

Ситуация складывалась непростая. Допустить к подозреваемым врача значило потерять драгоценное время, которое можно было бы потратить на допрос. Отказ в медицинской помощи мог повлечь судебный иск в адрес полиции и сыграть на руку адвокату на суде. Выбора не оставалось.