Себастьян Фитцек - Пациент особой клиники [litres]

– Тебя бы не было здесь, если бы ты умел думать. Седа тебя заложила, и у нее есть свидетель.

– Кто?

– Ну как кто? Неужели не догадываешься? Он прятался в моей палате, пока я занимался проституткой.

Главный врач непроизвольно прижал ладонь к шее и попытался разыграть из себя уверенного в себе человека.

– Это ничего не доказывает, – постарался произнести он твердым голосом.

– Все бы ничего, но Винтер подслушал наш разговор, – заявил Трамниц, радуясь в душе пришедшей ему на ум блестящей идее.

Он, конечно, никогда бы не признался, что сам выступил в роли Иуды, рассказав Винтеру о махинациях врача. У него была другая, гораздо лучшая возможность сбить Касова с толку и напугать.

– Какой еще разговор? – спросил врач.

Заявление Трамница его явно зацепило, и теперь маньяк еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Чего-чего, а игру со страхами людей он просто обожал, особенно когда речь шла о таких придурках, как Касов. Хотя правильнее было бы сказать, что Трамниц любил не игру, а сами страхи добропорядочных людей. Ведь такие чувства оказывались намного сильнее.

– В коридоре, – продолжал играть свою роль Трамниц. – Где ты сделал мне предложение. Помнишь? Ты сказал, что мне не надо будет платить за кокаин и проституток, если я расправлюсь для тебя с Винтером.

– Где? Как? Такого не может быть!

– Понятия не имею, где стоял этот Патрик, но факт остается фактом. Винтер все слышал. Он сам мне сказал. А после пробрался в мою палату и застал меня с Седой.

– Хреново! – сквозь зубы процедил Касов.

– Для тебя да, а для меня смешно. Эй! Что ты делаешь? – спросил Трамниц главврача, который обошел кровать и принялся открывать ящики в прикроватной тумбочке.

– Эй, что ты делаешь? – повторил маньяк свой вопрос.

– Где оно? – вопросом на вопрос ответил Касов и вытряхнул содержимое нижнего ящика на кровать.

Однако и в тайнике искомую вещь, похоже, он не нашел.

– Что оно? Чего ты ищешь? – удивился Трамниц.

Касов не ответил. Он просто вынул одеяло из пододеяльника и начал трясти его. Затем ощупал подушки и перетряхнул все постельное белье, а потом скинул на пол простыню.

– Да что ты ищешь? – вновь спросил Трамниц.

Касов по-прежнему не удостоил его ответом и расстегнул молнию на гигиеническом чехле матраца. Тогда Гвидо и догадался о цели поисков главврача, потому что именно там, возле изголовья, он спрятал лезвие бритвы. Причем так, чтобы в любой момент можно было быстро достать его.

– Неужели ты думаешь, что я выпущу тебя отсюда с оружием? – спросил Касов.

При этом он торжествующе зажал между большим и указательным пальцами серебристого цвета лезвие.

«Проклятье!» – подумал Трамниц.

Между тем главврач спрятал лезвие в нагрудном кармане своего халата и сказал:

– Кроме того, в отличие от тебя, я хорошо знаю, как им пользоваться.

После этого Касов развернулся на каблуках и направился к двери.

«Что, черт возьми, он под этим подразумевает?» – пронеслось в голове у Трамница.

Недобрые чувства были Трамницу неведомы, его посещали только раздражающие мысли, вызывавшие у него легкий, едва заметный зуд. Нечто подобное он испытал и сейчас.

– Что ты задумал?! – крикнул маньяк вдогонку главврачу.

– Как что? Я иду к Винтеру.

«Проклятье! – подумал Трамниц. – Это сейчас совсем не вписывается в мой план».

– Зачем?! – сделав вид, что не понимает намека Касова, воскликнул Трамниц.

При этом зуд у него стал еще сильнее.

Между тем Касов начал подносить специальную карту-чип к дверному замку. Необходимость этого была вызвана тем, что в ходе подготовительных мероприятий по эвакуации передвижение внутри лазарета было сильно ограничено, и теперь двери свободно открывались только снаружи. А для того, чтобы отпереть их изнутри, требовался уже электронный ключ.

Открывая дверь, врач ни на секунду не выпускал Трамница из поля зрения и только уже на выходе ответил на его вопрос:

– Чтобы сделать то, что оказалось не под силу тебе.

Почерк был под стать своему обладателю – с характерным отсутствием всяких завитушек и прочих прикрас, но не педантичный, а в спортивном стиле и с сильным нажимом, оставлявшим следы на страницах бумаги кремового цвета и свидетельствовавшим о большой физической силе его хозяина. В общем, это был почерк, который обычно присущ весьма уверенным в себе людям. Но такие выводы оказывались обманчивыми, как обманчива была и сама внешность автора записей.