Себастьян Фитцек - Пациент особой клиники [litres]

Если жизнь после смерти существовала и Макс мог незримо присутствовать при их разговоре, то в этом случае Беркхофф надеялся, что его мальчик сможет прочитать истинные мысли своего отца и понять, как трудно давалась ему эта ложь. Понять, скольких усилий стоило Тиллю сдержать себя, чтобы с криком не вскочить с кровати, не прыгнуть на Трамница и не разбить его симпатичное лицо. Ну, или хотя бы попробовать это сделать.

– Я восхищаюсь тобой, – между тем продолжал осуществлять внезапно появившийся у него план Беркхофф. – Твоими поступками. Мне хочется быть таким, как ты.

– И ты посчитал, что знакомству со мной поспособствует ситуация, когда тебе размозжат голову стулом? – захихикал Трамниц, смахивая со лба прядь светлых волос.

– Это был единственный способ добраться до тебя. Мы ведь содержимся в разных отделениях. Поэтому мне ничего не оставалось, как попасть в лазарет.

– Значит, ничего не оставалось, говоришь?

– Да. Здесь мы можем передвигаться более свободно. И поговорить. Так, как сейчас. При других условиях это было бы невозможно.

– Поговорить, – повторил Трамниц вслед за Тиллем. – Странная, однако, у тебя манера разговора, выражающаяся в краже дневника у собеседника.

– Он попал ко мне случайно, клянусь, – примирительно поднял руку вверх Тилль.

– Ты случайно взломал мою тумбочку?

– Я споткнулся, честное слово. А потом прочитал начало твоих записей. Дружище, это просто потрясающе. И поскольку весь белый свет горит нетерпением узнать, что ты сделал с Максом, мне не удалось подавить в себе любопытство, о чем весьма сожалею.

В разговоре возникла пауза. Трамниц встал, подошел к окну и нажал на кнопку в стене. С легким шуршанием управляемые с помощью электрического привода внешние жалюзи поднялись вверх, и в палате стало немного светлее.

– Знаешь, что я думаю? – спросил Трамниц, глядя на клочья утреннего тумана, запутавшиеся между деревьями в парке клиники.

Дождь явно прекратился, но низко висевшие облака, несомненно, несли в себе еще достаточно большой запас воды.

– А думаю я, что ты несешь пургу.

С этими словами он резко обернулся и, глядя на Тилля, заявил:

– И знаешь, почему я так думаю? Потому что чувствую запах твоего страха. Он воняет, как понос пенсионера, у которого порвались памперсы для взрослых. Но не волнуйся.

Проговорив это, маньяк вновь подошел к кровати, сел на стул для посетителей и улыбнулся:

– Мне такое нравится.

Трамниц пытливо посмотрел на Тилля, а затем добавил:

– Обожаю страх и его запах. Это то немногое, что меня возбуждает.

Услышав такое, Тилль сжал левую руку в кулак.

– Ты же мой кумир, – лицемерно проговорил он, почувствовав себя при этом нехорошо. – Чего же удивляться моему состоянию, когда ты столь близко.

В ответ Трамниц склонил голову, скептически поглядел на Тилля и озорно улыбнулся:

– Так ты говоришь правду?

– Да, – кивнул Тилль, но боли при этом на удивление не почувствовал.

Возможно, такое было связано с продолжающимся действием лекарственных средств, а может быть, страх перед Трамницем вытеснял из сознания все остальные негативные чувства.

– Гм, – задумчиво потер подбородок Трамниц. – Тогда получается, что Касов лжет.

– Я не знаю, что сказал тебе главный врач, – пожал плечами Беркхофф.

– Он говорит, что ты симулянт и просто играешь роль. В общем, ты не тот, за кого себя выдаешь.

– Это неправда.

– Почему я должен верить тебе, а не доктору? После вторжения в мою палату твои слова не заслуживают особого доверия.

– Это верно, – сказал Тилль, изо всех сил стараясь выглядеть виноватым.

– Может быть, ты и не поклонник вовсе, а стукач?

– Нет, нет! Ты что? Никакой я не стукач!

– С кем ты тогда разговаривал в автобусе?

– Чего? – сделал Тилль вид, что не понимает, о чем говорит Трамниц.

– Касов слышал твой разговор в библиотечном автобусе и утверждает, что ты сказал следующее: «Этого хватит, чтобы узнать правду».

– Это…

– Тоже ложь? Значит, ты не был в автобусе и сам с собой не разговаривал?

«Нет, я не разговаривал сам с собой, а говорил по телефону», – подумал Тилль.

– Если ты говоришь правду, то я начинаю беспокоиться о душевном состоянии нашего дорогого доктора, – продолжал между тем Трамниц. – Похоже, что мозги у него работают не лучше, чем у его пациентов. А ты как думаешь?

В ответ Тилль тяжело вздохнул. Трамниц тоже на мгновение умолк, а потом заявил:

– Он считает, что ты явился по его душу.