Марк Эльсберг - Блэкаут

– Что это значит? Кем вы себя возомнили?

К ним вернулась медсестра. С ней пришел мужчина лет сорока, со всеми присущими врачу атрибутами, только халат был уже не таким белым. Под глазами у него темнели круги, лицо покрывала щетина. Он заспорил с Хартландом.

– Чрезвычайная ситуация, – объяснял тот. – Необходимо принять без очереди.

– И почему, позвольте узнать?

Хартланд протянул ему удостоверение.

– Потому что этот человек, возможно, причастен к ситуации, в которой мы все оказались.

Манцано не поверил своим ушам. Этот полоумный при всех выставлял его козлом отпущения!

– Тем более нет причин ему помогать, – фыркнул врач.

– Гиппократ вами гордился бы, – заметил Хартланд. – Возможно, этот пациент поможет нам решить проблему. Но вряд ли у него это получится с заражением крови.

Врач что-то неразборчиво проворчал, а затем сказал:

– Идемте за мной.

Он провел их в небольшую процедурную и показал на кушетку.

– А это еще что? – спросил он, когда увидел наручники. – Снимите. Не могу же я лечить его в таком виде.

Хартланд снял наручники и убрал в карман.

Врач разрезал повязку, наложенную Хартландом, затем штанину. Осмотрел рану, потрогал – осторожно, однако Манцано вскрикнул от боли.

– Не так уж и страшно, – заключил врач. – Но есть одна проблема. У нас закончилась анестезия. Может…

– Продолжайте, – оборвал его Хартланд.

– Я продезинфицирую, – предупредил врач.

Он промокнул кусок бинта в какой-то жидкости и приложил к ране. Манцано застонал.

– Кошмар какой-то, – ворчал врач. – Чувствую себя как в Тридцатилетнюю войну, когда человека поили шнапсом, прежде чем отрезать ногу.

Манцано закрыл глаза. Больше всего ему сейчас хотелось потерять сознание, но организм оказался предательски крепок.

– Готовы? – спросил врач.

Манцано втянул в себя воздух и ответил по-английски:

– Вытаскивайте.

– Тогда начнем. Сожмите зубы. Или лучше вот, – он дал Манцано кусок материи. – Зажмите в зубах.

Врач промокнул бинт дезинфицирующим средством и протер им длинный пинцет.

– Стерилизовать инструменты нет возможности, – пояснил он.

Раскаленное жало впилось Манцано в бедро и заворочалось в плоти. Пьеро услышал нечеловеческий звук, протяжный, исходящий из самых глубин, придушенный рев. Только когда в легких иссяк воздух, он понял, что сам же издает этот рык. Стал задыхаться, попытался вскочить, но Хартланд с напарником придавили его к кушетке.

Врач поднес к его глазам пинцет. Сквозь слезы Манцано с трудом разглядел зажатую в нем пулю.

– Вот она, родимая… – Хирург бросил пулю в корзину рядом с кушеткой. – Нужно зашить отверстие. Это уже не так больно.

«А что, может быть больнее?» – подумал Манцано, обливаясь по́том. Затем вспомнил, что ему необходимо вдохнуть, – и в следующий миг провалился во тьму.

Париж

Лаплан возился с камерой и проклинал Шеннон, которая оставила его одного с Тёрнером. Они стояли перед большим павильоном; за спиной Тёрнера люди поодиночке или группами выходили, нагруженные пакетами, из темного зева дверей.

– Мы находимся у центрального склада крупной торговой сети на юге Парижа. Прошлой ночью ворота были сломаны, и люди уносят все, что удается найти.

Тёрнер направился к группе мародеров и встал у них на пути. Лаплан продолжал снимать. Люди держали в охапках пластиковые упаковки, о содержимом которых оставалось только догадываться.

– Что вам удалось вынести? – спросил Тёрнер.

– Не твое дело, – ответил один из мародеров и оттолкнул его.

Тёрнер устоял на ногах и продолжал:

– Как видим, люди уже напряжены до предела. Прошло шесть дней с момента отключения, если не считать кратковременного восстановления на второй день, и у парижан иссякли все запасы. Слухи о том, что радиоактивное облако с электростанции «Сен-Лоран» может добраться до Парижа, лишь усугубили положение. И мы подходим к главному…

Тёрнер взял в руки дозиметр, который неизменно носил на поясе после краткого визита в «Сен-Лоран».

– Итак, перейдем к нашим замерам, – сообщил он с серьезным видом. – С помощью этого прибора я могу определить уровень радиоактивного загрязнения.

Он поднял прибор над головой.

– Это цифровое устройство – не тот трескучий прибор, известный нам по фильмам. Но оно устроено так, что при повышенном или опасном радиационном фоне издает…

Громкий сигнал прервал его объяснения. Тёрнер озадаченно задрал голову и только потом догадался опустить руку с дозиметром. Лаплан приблизил его лицо, на котором отразилась сначала растерянность, затем потрясение и наконец ужас.