Марк Эльсберг - Блэкаут

– Есть ли какие-то прогнозы относительно того, когда мы сможем возобновить электроснабжение в масштабах страны? – спросил бундесканцлер. – Все-таки многие электростанции работают.

– Операторы электросетей теперь стараются не делать прогнозов, – ответил Ресс. – Тем более что нам до сих пор не известно, какая часть системы затронута. Это могут быть какие-то электростанции, распределительные сети… мы просто не знаем. А до тех пор никто не сможет дать точный прогноз. И в завершение хорошая новость. Международное сотрудничество по-прежнему на высоте, двусторонние процессы, в том числе внутри Европейского союза, протекают соответственно ожиданиям. Это позволило, например, в сжатые сроки установить, что речь идет о направленных манипуляциях с электросетью, а не о череде совпадений. В этой связи, – добавил он, – я прошу продолжать общеевропейское сотрудничество в меру возможностей. Хотя мы не можем рассчитывать на помощь и не в состоянии предложить ее сами. Поэтому Министерство иностранных дел занялось поисками помощи на международной арене – разумеется, в координации с Брюсселем. У меня всё, спасибо за внимание.

– Международная помощь? – спросил премьер-министр Бранденбурга. – От кого же ее ждать?

– В первую очередь от США, России и Турции.

– Но есть ли у нас предположения, кто совершил атаку и с какой целью? – спросила премьер-министр Гессена.

– Нет, – ответил министр внутренних дел. – Расследование еще продолжается.

– Вопрос в том, – вмешался министр обороны, – почему именно Европа? Кому это было бы выгодно? Страдает один из крупнейших и надежных мировых рынков. С экономической точки зрения от этого никто не выигрывает. Более полумиллиарда потребителей покупают товары из России, Китая, Японии, Индии и США. Кризис в Европе отразится на экономиках других стран. То же самое можно сказать о военной агрессии. Дипломатические отношения с крупными державами вполне благоприятны, хотя, как всем известно, существует определенная напряженность с Россией и Китаем. Само собой, мы поддерживаем связь с командными центрами НАТО. Но на текущий момент у нас нет оснований подозревать кого-либо во враждебных действиях.

– А организованная преступность? – предположил министр здравоохранения. – С целью затребовать выкуп?

– Пока не поступало никаких требований. К тому же любой, кто совершит нечто подобное, должен понимать, что ополчит против себя весь мир.

– Сейчас наиболее вероятный вариант – террористический акт, – сказал министр внутренних дел.

– В таких масштабах? – удивился министр транспорта.

– Возможно, такой охват и не предполагался. Вспомните одиннадцатое сентября две тысячи первого года в Нью-Йорке. Террористы намеревались просто врезаться в башни Всемирного торгового центра; на обрушение они, очевидно, не рассчитывали.

– Дамы и господа, – прервал дискуссию бундесканцлер, – в нынешней ситуации я предлагаю объявить чрезвычайное положение на территории всех федеральных земель. Федеративное правительство возьмет на себя управление и координацию.

Гаага

Первое, что почувствовала Шеннон, это резкая боль в шее. Потом заметила, что чего-то недостает. Двигатель автобуса замолчал, она не ощущала больше вибрации. Шеннон открыла глаза. Веки как будто распухли. За окном было темно. Лорен слышала, как пассажиры поднимаются, шарят в поисках сумок, движутся к выходу. Она медленно размяла затекшие конечности и попыталась понять, где они находятся.

Ей удалось разглядеть в темноте щит: Den Haag . Гаага.

Шеннон протерла глаза и взглянула на часы. Без малого семь. Автобус прибыл с опозданием. Она надела пуховик и с тоской подумала о горячем душе и чашке ароматного кофе. Судя по обстановке, в ближайшее время не стоило рассчитывать ни на первое, ни на второе. Улицы лежали в темноте, и лишь изредка мелькали прохожие. Шеннон дождалась, пока все выйдут, после чего покинула автобус. Лицо тут же обожгло холодом. Она накинула капюшон и натянула перчатки.

Попыталась сориентироваться. По всей видимости, она находилась у вокзала. Здание было небольшое и напоминало станции в маленьких городах Франции. Лорен направилась к главному входу. Там стояли с потерянным видом несколько человек.

Шеннон обратилась к ближайшему из них по-английски: