Стефан Анхем - Девятая могила

Зазвонил мобильный.

– Это Ярмо. Скорая до больницы не доехала.

– А что случилось с водителем скорой и…

– Сейчас мы знаем только то, что они исчезли. Но в машине есть навигатор, и Нива уже определяет их местоположение. Кстати, а ты сам где? Нива сказала…

– Некогда объяснять, – Фабиан закончил разговор, вернул на место спинку сиденья и позвонил Ниве.

– И что ты делаешь на середине моста Вестербрун? Что-нибудь интересное или ты просто застрял в снегу?

– Разве ты не должна определить, где находится скорая?

– А кто сказал, что одно исключает другое?

– Потому что именно сейчас у нас нет одного: времени.

– Улица Понтонйернгатан, 10.

– Понтонйернгатан. Это же рядом с Хантверкаргатан? – Близко от того места, где он сейчас находится. Он сразу же выключил аварийку и включил коробку передач.

– Да, похоже, она вернулась в «Black Cat». Подожди немного…

– Что?

– Подожди, мне надо только… Да, это так.

– Что?

– Мобильный Малин Ренберг опять включен и находится в том же самом месте.

Фабиан отключил Ниву и сразу же набрал Малин, пытаясь не спускать глаз с дороги.

– Привет, Фабиан. Как ты быстро.

Он не очень-то надеялся, что Малин ответит, но почувствовал, как разочарование разлилось по телу, словно яд.

– Что ты с ней сделала?

– Это опять эта Нива?

– Ты обещала, и я тебе поверил.

– Ты сам решаешь, кому ты хочешь доверять, а кому нет. К тому же я только сказала, что она может подождать.

– Подождать? А сколько ей ждать? Она же, черт возьми, на сносях.

– Пока я не буду уверена, что ты оставишь меня в покое.

Он повернул направо на съезд в конце моста и, объехав парк Роламбсховспаркен, выехал на трассу Роламбсховследен, ведущую на восток. Осталось недолго. Он будет там всего лишь через несколько минут.

– А что говорит о том, что я когда-нибудь это сделаю?

– Обещания даю не только я.

Она, наверное, слышала его разговор с Андерсом в больнице. Сколько же камер она установила?

– А что будет, когда она проснется? – Он свернул налево на Польхемсгатан. – Ты сказала, что пока Малин спит, она вне опасности. – Он не ждал ответа. Важно тянуть время.

– Тогда она столкнется с настоящей проблемой. Но давай только скажем, что самое лучшее – чтобы она еще поспала.

– С какой проблемой?

– Которую вам надо будет решать вместо того, чтобы гоняться за мной.

Фабиан свернул на улицу Понтонйернгатан и в нескольких метрах увидел скорую.

– Ты убила как минимум четырех человек, чью нравственность, конечно, можно поставить под сомнение. Но по закону они не совершали преступления, которое хотя бы может сравниться с тем, что ты сделала.

– По какому закону? По шведскому, по которому наказывают за покупку краденого велосипеда и не наказывают за украденный орган?

Фабиан открыл дверь машины, не выключил двигатель и пошел к скорой. На ходу он расстегнул кобуру и вытащил пистолет.

– Они никого не похищали, не пытали и не лишали жизни.

– Может быть, не собственными руками. Но на их деньги тело Эфраима разрезали от шеи до самого низа. Из-за них его осквернили и лишили жизни, и единственное, чем он обладал, единственное, что было его, кроме меня, было продано на торгах.

Фабиан подошел к кабине водителя скорой и убедился, что она пуста.

– Я тоже считаю, что это отвратительно, и я могу понять, если ты…

– Ты ничего не понимаешь. И никогда не поймешь.

Он стал обходить скорую и дошел до задней стороны.

– А почему я не пойму? – Он распахнул одну из задних дверей и направил пистолет прямо в темноту.

– Потому что ты никогда никого так сильно не любил.

Два водителя скорой лежали на полу без признаков жизни. На носилках между ними лежал какой-то светящийся предмет.

– Потому что ты, похоже, вообще никогда никого не любил. Удачи с твоим обещанием.

Разговор прервался. Фабиан забрался в скорую и убедился, что у обоих мужчин прощупывается пульс и они дышат, а на носилках лежит мобильный.

Мобильный Малин.

Он взял его и стал рассматривать, вызвав другую скорую со своего телефона. Внезапно мобильный Малин завибрировал в его руке. Он нажал на сообщение и прочел его.

Нобелевский парк.

Больше ничего не требовалось. Фабиан все понял.

Как только Малин Ренберг проснулась, она сразу же стала кричать в темноту. Ей удалось успокоиться только тогда, когда она поняла, что кроме нее здесь никого нет. В смятении и неуверенности она попыталась воссоздать, что произошло. Последнее, что она помнила, – она лежит на больничном полу и борется за свою жизнь с уборщицей, которая оказалась преступником. И как при падении с кровати она так сильно ударила бедро, что ей пришлось ползти к двери. Теперь она опять лежала на больничной койке. Но другого образца и совершенно новой – с боковых ручек еще не сняли полиэтилен.