Камилла Гребе - Дневник моего исчезновения [litres]

– Черт бы тебя побрал, Малин! Ты собиралась так и стоять и смотреть, как он убивает Ханне? Что у тебя в голове?

Андреас подходит к Ханне, усаживает ее на снегу, стаскивает капюшон и проводит пальцами по голове. Седые волосы все в липкой крови.

– Ай, – пищит Ханне.

– Вроде неглубокие раны, – говорит Андреас с облегчением. Потом опускается на снег и закрывает лицо руками.

– Прости, – говорю я.

Андреас не отвечает. Только качает головой взад-вперед.

– Прости, – повторяю я.

Полицейский по имени Манфред наливает горячий чай в пластмассовую чашку и бережно пододвигает ко мне.

Странно сидеть тут, в старом продмаге. Мы с Сагой тусили тут раньше, до того, как они повесили на дверь амбарный замок. И с тех пор, как тут обосновались полицейские, мы боялись сюда сунуться.

Мы сидим за столом в глубине магазина. На стенах прикрепленные скотчем фотографии, документы, записки. Они похожи на лоскутное одеяло. То тут, то там налеплены цветные стикеры. На одном из стульев ноутбук.

Манфред очень необычный персонаж.

Не знаю, что я о нем думаю. Я его почти не знаю. Но мне нравится его стиль одежды. Видно, что ему не все равно, что на нем надето, хоть он и мужчина.

Он одет в шерстяной костюм оливково-зеленого цвета с обтянутыми кожей пуговицами в едва заметную розовую клетку. Из нагрудного кармана выглядывает ярко-розовый шелковый платок. У него рыжие волосы и рыжая щетина на небритом лице. Влажные волосы завиваются у висков.

Я отхлебываю горячий чай и трогаю компресс на щеке.

Манфред отвез меня в больницу в Катринехольме. Там сказали, что у меня легкое сотрясение мозга и что мне лучше отдохнуть в ближайшие дни. На рану на щеке врач наложил три шва, но заверил, что через пару недель все пройдет.

Я не стал говорить, что предпочел бы, чтобы шрам остался навсегда, как важное доказательство того, что я сделал ради Ханне.

Я хотел бы каждый раз, смотрясь в зеркало, видеть этот шрам, напоминающий о произошедшем.

Ханне тоже отвезли в больницу, но ей швы не понадобились. Думаю, кто-то из полицейских потом отвез ее обратно к Берит.

А что сталось с Магнусом и Маргаретой, я не знаю.

– Давай ты еще раз расскажешь мне все, а потом я отвезу тебя домой, окей? – начинает Манфред.

– Окей.

– Ты встретил Ханне в лесу в тот вечер, когда ее нашли?

– Ага, в субботу.

– В субботу второго декабря, – уточняет Манфред, проводя рукой по скрипучей щетине.

– Наверно. Я не смотрел дату.

– И при встрече она сказала, что Магнус или Маргарета навредили Петеру?

Я обдумываю вопрос.

Я решил не упоминать дневник. Ханне не хотела бы, чтобы Манфред и другие полицейские узнали, как сильно она больна или как грустно ей было, хотя в дневнике и много другой важной информации.

Но теперь Маргарета и Магнус задержаны. Полицейские обнаружили ужасный подвал-темницу и замороженное тело Петера. А автомобиль Петера стоял в сарае Маргареты. Дневник Ханне полиции уже не пригодится. У них есть все улики.

– Так она и сказала, – говорю я.

Манфред кивает и делает пометки в блокноте.

– И она сказала, что Магнус держит женщину в подвале.

Я киваю.

Магнус откладывает ручку и растирает виски. У него огромные ручищи. Папа такие руки называет лопатами.

Манфред кладет руки-лопаты на стол и строго смотрит на меня, отчего я начинаю нервничать. Так смотрит на меня папа перед тем, как устроить выговор.

– Я должен тебя спросить, – говорит он.

Я киваю, зная, что сейчас последует. Всю дорогу из больницы я крутил и вертел этот вопрос в голове, как кубик Рубика.

– Почему ты никому не рассказал? Ты же понимал, что это важно. Что Маргарета и Магнус причастны к серьезному преступлению.

Манфред смотрит на меня.

– Правду, Джейк, – настаивает он. – Ты должен сказать мне правду. Что тут такого сложного?

Я не отвечаю.

Я смотрю на поцарапанный стол. На сотни царапин, оставленных людьми, сидевшими за ним, – мужчинами, женщинами, может, даже детьми.

Но они были не такие, как я.

Не противоестественные .

– Я думал, этот полицейский уже мертв, – говорю я и вожу пальцем по царапине.

Манфред вздыхает.

– Да, он наверняка уже был мертв. Но все равно. Ты не мог этого знать, разве нет?

– Не мог.

– Так почему ты ничего не сказал, Джейк? Почему? Я думаю, ты знаешь больше, чем говоришь. И, думаю, ты рассказал другому человеку. Который вызвал полицию.

Я дрожу, но не от холода, потому что сижу в куртке и потому что меня обдувает теплым воздухом от включенного Манфредом обогревателя.