Кирилл Агапов - Восемьдесят сигарет

– За шмотками поехала. Скучно ей дома сидеть, видите ли. На работу устроиться хочет, как Макса в сад отдадим. Ты жрать хочешь?

– Не. Кстати, а он где? Кода мы с тобой последний раз водку жрали, ты ещё не был папашкой, хе-хе.

– Так, конечно, ты же на пятак угрелся. В комнате Максимка. Только не говори, что ты ему какую-нибудь плюшевую хрень притащил, тебе это не идёт. Хватит любезничать, рассказывай: чего у вас там стряслось?

– Да так, ничего особенного, – ответил Винстон из туалета, нажав локтем на кнопку смыва. «Пальцы» оставлять ни к чему.

***

Вообще-то Максимке не так часто давали поиграться с планшетом. Всегда приходилось выпрашивать. Мама говорила, что от этого портится зрение и ещё мозги. Но в этот раз папа сам предложил ему посмотреть его любимого «Руби и Повелителя Воды».

«Посиди пока у себя, хорошо? К папе пришёл друг, и ему нужно поговорить с ним о работе».

Руби только успела спасти Повелителя Воды от кучки мерзких и наглых пчёл, как неожиданно дверь в детскую захлопнулась с чудовищным грохотом.

Максимка подпрыгнул на стуле, выронив из рук планшет.

Сквозь матовое стекло двери он видел размытую фигуру отца, спиной закрывающего вход в комнату.

«Ты чего? Крыша поехала?» – говорил папа.

Максимка испуганно таращился на дверь.

«Не дури! Бабок захотел больше? Забирай. Всё забирай!

«Ух ты, класс! Вот это да! – радостно кричала Руби, когда её взору открылся огромный, поразивший её воображение мир. – Золотой каньон, я лечу!»

«Сына хотя бы не трогай, тварь. Он твоей рожи не видел, имени не слышал. Ему четыре года…»

Раздался звук, наподобие того, что Максимка слышал, когда гостил в деревне у бабы Таси. Она выносила во двор огромный, тяжелющий ковёр и стучала по нему пластмассовой палкой, похожей на теннисную ракетку.

Папа вскрикнул и схватился за грудь.

Затем звук повторился, и в ту же секунду с звенящим грохотом в комнату полетели мелкие осколки и что-то врезалось с фантастической скоростью в противоположную от двери стену, проделав крохотную дырочку в щите Капитана Америки.

Папа быстро сполз по двери на пол, протянув по треснувшему стеклу широкую темно-красную полосу.

Максимка забился под стол, заваленный пластмассовыми игрушками, и, зажмурившись, заткнул уши руками.

Сквозь ладошки он услышал звонок мобильного телефона, а потом незнакомый голос.

«Да!.. я это… неважно, короче. Говори, чё хотел… Уже нет… Ты меня задрочить решил? Для особо тупых повторяю в десятый раз: утром буду у тебя. Часов в десять. Мог бы и пораньше, да по ночи ехать не ахти. Удовлетворён?»

Максимка зажмурился крепче, ещё сильнее, до звона, заткнул ладошками уши и уже не слышал, как «папин друг» закончил разговор, как он наткнулся в коридоре на вернувшуюся с покупками из бутика маму, как она приглушённо вскрикнула.

И только ещё один хлопок, похожий на звук удара бабушкиной пластмассовой палкой по ковру, едва слышно пробился к Максимкиному слуху.

Эскейпизм.

Вряд ли я понимал истинный смысл этого слова до того, как попал сюда.

Это суть жизни любого заключённого, если только он не чувствует себя за решёткой как рыба в воде.

Бегство от окружающей меня действительности помогало сохранять рассудок. Скажу больше: иногда я бывал здесь абсолютно счастлив, без всяких скидок на реалии. Я открыл для себя мир Книг. То есть я хочу сказать, что по-настоящему открыл. Не пытайтесь понять, что это значит, думаю, я не смог бы вам объяснить, даже если бы сильно захотел. Поймите меня правильно, я отнюдь не намекаю на то, что вы не читаете книг (в конце концов, сейчас у вас в руках именно она, и вы скользите взглядом по этим строкам, а следовательно – ещё как читаете), я говорю о другом – о глубине погружения в написанное, о силе восприятия. И вот в этом вам ни за что не сравниться с человеком, загнанным в угол тюремной камеры, лишённым всего, закрытым в четырёх стенах на пятнадцати квадратных метрах, в окружении людей, разговоры которых невыносимы. Слушать их невозможно. Конечно, не все на моём месте сказали бы вам то же самое. Не последнюю (если не главную) роль играет ваша фантазия, то, насколько богато у вас воображение. Мне в этом вопросе несказанно повезло. Я всегда был мечтателем и фантазёром. И в этих стенах Книги превратились для меня в нечто большее, чем средство скоротать время или источник новых знаний. Они буквально уносили меня прочь отсюда.

Большую часть своего срока я провёл в крохотной камере следственного изолятора. СИЗО. Но все называют его просто – тюрьма. Здесь вы будете находиться всё время, пока идёт следствие и суд. Тюрьма – это своего рода чистилище, откуда вы отправитесь прямиком в ад, после того как получите приговор. В лагерь. Иногда вы задерживаетесь тут всего на несколько месяцев. А случается, и на годы.