Франк Тилье - Лес теней

Она повернулась к нему и поцеловала в нос:

– Надеюсь, по крайней мере, что у тебя найдется время, чтобы побыть с дочкой и женой, чтобы подышать настоящим воздухом, а не только гнилью.

Давид кивнул и посмотрел на часы:

– Обещаю, муза моя. Я… я пойду, меня ждут…

– Не забудь, если не сдержишь обещания…

– Ты мне больше не подружка, я те больше не дружок. Забирай свои игрушки и не писай в мой горшок!

Он уже ступил за порог, когда она обняла его, втянула обратно и зашептала:

– Только недолго, уже за полночь. Я буду ждать тебя, ты мне нужен, договорились?

Он поцеловал ее в губы:

– Недолго.

– И спроси, пожалуйста, есть ли у него ключ от двери. Не знаю, смогу ли уснуть с незапертой дверью.

– Боишься, что Дофр приставать будет? – ответил с улыбкой Давид.

Он зашагал по коридору. Несмотря на красный ковер, пол скрипел под ногами. Прежде чем пройти в лабораторию, он заглянул в гостиную.

– Спокойной ночи… – сказал Давид, махнув Аделине рукой.

Та сидела перед камином в позе лотоса. На ней было черное шелковое кимоно, стянутое на талии темно-красным поясом. Она медленно повернула голову на звук этого успокаивающего голоса:

– Да, спокойной ночи…

– А где Кристиан?

– Пошел спать. Завтра ему рано ехать…

Давид понизил голос:

– Все эти истории про насекомых и свиные туши… не слишком вас напугали, надеюсь? Простите, застольная беседа была несколько… специфической…

– Знаете, я привыкла… Иногда бывают и более странные темы…

– Артур вас тоже не предупредил об этом кладбище животных, верно?

– Да, до приезда сюда ни слова не сказал… Примерно как вам… Сюрприз!

Она посмотрела на дуб:

– Хотите посидеть у огня? Очень приятно.

– Простите, но… господин Дофр меня ждет… Спокойной ночи…

– До завтра, – ответила Аделина.

Дофр ждал в лаборатории. В ладони он сжимал пару игральных костей, которые бросал в пустую коробку. Он сидел в профиль, его протез на правой руке, благородно покоящейся на ручке кресла, блестел. Из-за игры света и тени казалось, что ноги у него выточены, выпилены из цельного куска дерева.

Дофр обратился к Давиду:

– Если бы вас спросили, какой цветок отождествляется со смертью, что бы вы выбрали? Отвечайте не раздумывая, прошу вас.

– Аронник, – ответил Давид, подходя к Артуру.

– А цвет, напоминающий о смерти?

– Зеленый.

– Ну и наконец, инструмент.

– Бензопила, – сказал наобум Давид.

Дофр порылся в кармане, вытащил сложенный лист бумаги и расправил его:

– Как думаете, что обычно люди отвечают?

– Наверное… хризантема… черный и… коса?

Дофр кивнул:

– Почти в яблочко. Иногда вместо косы называют лопату, а вместо хризантемы розу или черный тюльпан. А почему вы ответили иначе?

Давид опустил голову и задумался:

– Думаю, у меня сама собой возникла ассоциация с профессией. Аронник пахнет аммиаком, это трупный запах. Зеленый – из-за зеленых пятен на животе, это первый признак разложения, возникает в правом подреберье. А вот что до бензопилы… не знаю, это первое, что пришло в голову… Может быть, потому что ею патологоанатомы пользуются, когда вскрывают черепную коробку.

Дофр жестом попросил Давида развернуть листок.

– Аронник, зеленый, пила! Как вы… Так! Я понял! У вас в кармане разные листки с разными комбинациями слов!

– Интересное предположение, но нет. Можете проверить.

– Но я ведь мог сказать, например… скальпель, молоток, топор или синий цвет, как цвет кожи у мертвеца!

– Но вы же этого не сказали. Все дело во влиянии, друг мой, во влиянии!

– То есть?

– Какой цвет доминирует в этой комнате? Зеленый. Тут все мухи зеленые. Когда вы вошли, я специально повернулся протезом к вам, а он блестел. Отрезанная рука, бензопила, видите связь? Что же до аронника, это очевидно, вы сами сказали. Вы каждый день вдыхаете похожий запах, который можно сравнить с тем, что витает рядом со свиньями. Аммиак.

Давид в ответ лишь восхищенно молчал.

– И какой вывод из этого следует? – спросил он наконец.

Старик перебрал игральные кости в ладони. Давид приподнял бровь – на каждой грани были нанесены только шестерки.

– Влияние, – повторил Дофр, убирая в карман белые кубики. – Все дело в точке зрения и влиянии.

Давид взял в руки фотографию в рамке, которая стояла слева от черепа какого-то животного. Снимок был сделан издалека, на нем среди вспоротых свиней стоял огромный бородач в грязном свитере и высоких резиновых сапогах, на его лице была хирургическая маска. Энтомолог за работой.