Сергей Протасов - Страшный человек. Следователь Токарев. История первая

Тем временем машина подъехала к отделу. Погруженный в планы на вечер, Олег вошел в кабинет Токарева — Зайцева. Токарев поднял голову от бумаг, заметил блуждающую на губах Волкова улыбку, нахмурился и сказал:

— Здравствуйте Олег Львович! Хорошее настроение?

— Хорошее, э-э…

— Николай Иванович, — подсказал Зайцев.

— Николай Иванович, — как робот повторил Волков. — Готов вам служить. Давайте быстро посмотрим, что вы намыли, и мне пора. Работа не ждет. Надеюсь, меня назад отвезут? Обещали!

— Не торопитесь. Хотя давайте. Вася, предъяви кольцо гражданину Волкову для опознания.

Согласно правилам, Зайцев разложил на столе три кольца, среди которых было и то самое. Рядом с каждым номер на бумажке. Опознание записывали на видео.

Волков крутил вещдок в руках, даже попытался надеть себе на палец, но резко отдернул руку и положил кольцо на стол.

— Оно, — еще раз подтвердил он. — Или очень похоже. Первый раз его так близко вижу. Скорее всего, оно. Где расписаться? Или что-то еще есть?

Он уловил нечто нехорошее в интонациях и самом виде Токарева. «Мерзкая физиономия у этого следователя, — подумал он. — Отвратительная. Такому в тридцать седьмом хорошо работалось бы, садист, сразу видно». Обычно невнимательный к людям, в этот раз он напрягся, захваченный дурными предчувствиями. К горлу подкатывала тошнота, и испарина выступила на лбу.

— Что? — выдохнул он, постепенно раздражаясь. — Что еще? Вы можете быстрее соображать?

— Олег Львович, — громко и отчетливо продекламировал следователь. — Вам предъявляется обвинение в организации убийства гражданина Безроднова Евгения Викторовича, гражданки Васильевой Екатерины Сергеевны, а также несовершеннолетних Анастасии Евгеньевны и Натальи Евгеньевны Безродновых.

Лицо Волкова медленно вытянулось, глаза еще больше выкатились, лицо побледнело.

— Вы псих? — проговорил он, начиная тихо и постепенно переходя на крик. — Или Петросян? Что вы мелете? Вы себе отдаете отчет? — Олег стал понимать, что попал в какую-то смертельную ловушку, которая захлопывается на его глазах. Еще не в силах осознать масштабов катастрофы, он вскочил со стула. — Я ухожу, слышите! Сейчас же. Я не позволю!

Чьи-то сильные руки воткнули его обратно на стул.

— Сядьте! — рявкнул Токарев. — И слушайте! — он совсем близко наклонился к Олегу и тихо сказал. — Нами найден исполнитель убийства, при нем обнаружена фотография Безроднова. Как думаете, чьи на фото отпечатки пальцев?

— Представления не имею! — запальчиво взвизгнул Волков. — Откуда мне знать, чьи там отпечатки, да и зачем мне это знать?

— Ваши, Волков! Ваши и убийцы! Не ожидали?

— Ну, хватит, я не намерен дальше переносить этот бред! Поймите же, я ничего не знаю. Никаких фотографий уже пять лет в руках не держал. Какие отпечатки, ну какие? Ладно, признаю, я был излишне резок с вами, прошу извинить. Это всё, вы счастливы? Я могу идти? Или вам ботинки поцеловать?

— Поцелуете еще, успеете, — жестко проговорил следователь. — Лучше для начала расскажите, при каких обстоятельствах вы познакомились с гражданином Урбанюком.

— С кем? Не знаю такого гражданина. А он что, утверждает, что знает меня? Приведите его сюда, пусть в лицо мне скажет про обстоятельства.

— Это затруднительно. Он убит в прошедшую пятницу, но фото при нем найдено. А на фото ваши пальчики. Выходит дело — вы заказчик убийства. Так что, будем говорить? — спокойный, убежденный и глумливый тон следователя окончательно взорвал Олега.

— Нет! Нет! Нет! Пусть у него будет сто фотографий, тысяча, я ничего не знаю. Я никого не заказывал! Чтоб вы сдохли все, твари! Нашли крайнего? Ничего у вас не выйдет! Адвоката мне! Я отказываюсь говорить, но вы заплатите, за все заплатите. Что ты смотришь на меня, тварь? Доволен? «Пальчики»? Чтоб детям твоим пальчики оторвало все к чертовой матери! Сволочи!

Уронив голову на руки, Олег зарыдал от своего бессилия остановить несправедливость, от отчаяния, от понимания приближающейся неминуемой гибели.

— Доченька моя, Дашенька, — шептал он через рыдания. — Доченька, что же будет теперь? Девочка моя, я погибаю. Господи, тебе мало моих страданий? Тебе надо еще? За что? Дашенька, прости меня, прости меня…

Токарев сделал знак «уведите». Следователи с недоумением смотрели на Волкова, который повис на руках конвоя и шел в камеру еле переставляя ноги.

В камере он лег на лавку в позе эмбриона, закрыл руками голову и провалился в бездну своего горя. В его голове крутились образы дочери, Безроднова и его семьи, как он видел их последний раз на пикнике. Он представлял, как Дашу отдают в приют, словно стоя в конце длинного коридора, по которому она уходит в никуда. Вот за ней закрываются высокие белые двустворчатые двери, сразу пропадает свет, и непереносимая боль пронзает все его тело, но он ждет, надеясь еще хоть на секунду увидеть ее глаза, хотя бы силуэт, край одежды. Он сжимается еще плотнее, стараясь превратиться в маленькую точку и исчезнуть, вместе со всеми своими мыслями. Перестать быть. Перестать страдать.