Сергей Протасов - Страшный человек. Следователь Токарев. История первая

Начало недели, а он будто месяц без отдыха отработал. Пора, пора на заслуженный. Не те силы уже, не тот азарт.

Зазвонил телефон.

— Да, Леночка, доброе утро. Что? Уже готово? И фотка и ножик? Хорошо, слушаю. Заключения пока не надо, говори. Есть совпадения? Так, ага, — он написал на пустой странице ежедневника: «ф-3, н-1». — Спасибо, дорогая. Нет, больше пока поручений нет. Распечатки и посуду потом занеси мне. Всё, давай!

Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и просидел так несколько минут. Не двигаясь и почти не дыша. Думал: как жаль, что природа не наградила мужчин способностью плакать от отчаяния и обиды на несправедливость жизни. Он бы заплакал. Рыдал бы, корчась от горя и размазывая обильные слезы по щекам. Было отчего: на ноже отпечатки Изотова.

Девять часов. Время утреннего доклада руководителю. Говорить или нет? Артема Изотова надо брать. Дома в постели, и никуда бегать не надо. Вмешается его папа, начнет говорить, скажет про деньги, которые они мне передали, — и всё, конец фильма. А ведь Изотов-старший с нашим полковником хорошо знаком, на охоту вместе ездят. Попал! Доигрался! Что же делать?

Позвонил Котляр.

— Опаздываешь, Николай Иванович. От меня в управлении доклада ждут, задерживаешь. Им в Москву докладывать. Понимать должен, не первый день. Давай, жду. У нас на всё про всё полчаса осталось.

— Разрешите совещание наедине, товарищ полковник, вы и я. Есть деликатные моменты.

— Хорошо, Только быстрее.

— Есть!

Токарев глубоко вздохнул, задержал воздух, выдохнул и постучал в дверь начальника. Он всё решил для себя.

— Думаешь, убили?

— Думаю, да, Федор Викторович. Или убили, или принудили повеситься. Он мужичок-то слабенький, одно слово — Дохлый. Могли нажать, допустим, даже по телефону. Кто-то из второй смены, возможно, замешан. Федоров разбирается. При необходимости можно и самоубийство установить. Да, кстати, у Тимошина семьи нет, разведен, только мать, она в пригороде в деревне живет. Ей сообщили уже.

— Сообщили — молодцы. Давай по существу. Что получается-то в итоге? Твое видение.

— Я еще не всё доложил, товарищ полковник. ФМС проверило личность Урбанюка Михаила Михайловича, которого зарезали на Проектируемом.

— Я помню, давай говори.

— Оказалось, что Урбанюк — это не Урбанюк, а Ижинский Александр Анатольевич. Воевал в первую чеченскую, дезертировал, потом был замечен на стороне боевиков, уже как Урбанюк, потом воевал наемником в Югославии, потом вступил в состав армии ДНР. Находится в международном розыске по запросу Украины. Мародер, убийца. Паспорт взял у погибшего однополчанина, уроженца нашего города, который, видимо, в Чечне и убит.

— Интересно.

— И это не всё. Собственно, я просил провести совещание узким кругом в связи с новой информацией деликатного свойства. Есть один нюанс.

— Николай Иванович, не мучай меня, выкладывай. Любишь ты резину потянуть.

— Федор Викторович, тут такое дело, — Токарев мялся, тщательно подбирая слова. — Примерно две недели назад мы задержали Артема Васильевича Изотова за нападение на женщину с целью ограбления. Он сумку у нее вырвал, причем был с ножом. Василий Васильевич просил помочь, звонил, приглашал к себе, слово взял, что никому не скажу, ну я помог, куда денешься-то…

— Я в курсе. Ты должен был в любом случае мне доложить.

— Я слово ему дал. Да, виноват, товарищ полковник, больше не повторится. Тогда я подумал, что он вам сам расскажет. Он обещал, что сам вам всё объяснит, я не стал вмешиваться. Короче, я помог, договорился с пострадавшей и со свидетелем. Дело замяли.

— И что? Проблемы возникли?

— Нет, то есть — да. На ноже, которым зарезали Урбанюка-Ижинского, отпечатки Артема Изотова.

Котляр молчал, только тяжелым, ненавидящим взглядом уперся в Токарева. Казалось, он хочет его испепелить, стереть с лица земли как врага народа.

— Еще раз что-то от меня скроешь, о чем-то не доложишь — ты здесь больше не работаешь, — зло прошипел он. — Мне нужны только преданные люди, за преданность я много чего могу простить по службе. А если кто-то устал, перестал понимать или не может — вот бумага и ручка, как писать знаешь! Только еще один раз, запомни!

У Токарева перехватило дыхание и затряслись руки. Таким он Федора Викторовича не видел никогда.

— Значит, так, — продолжил полковник через минуту, справившись с приступом гнева. — Изотова я беру на себя. Кто еще об этом знает? Эксперт?

— Нет, она делала экспертизу стакана и знает только номер предмета. Стаканов было три от разных людей. Лена делала. Я просил ее никому не говорить. Уверен — она не скажет.