Ким Онсу - Планировщики [litres]

– Например, заведи кошку. С кошкой чувствуешь себя счастливее.

Миса покосилась на него, задумалась. Покачала головой:

– Нет, ни кошку, ни собаку я не хочу. Они умрут раньше, чем умру я. Не смогу по-настоящему подружиться с теми, кто умрет раньше меня. А Винни, если его время от времени штопать, проживет дольше меня. – Миса потрясла престарелым медведем.

– А почему ты ничего не спрашиваешь?

– А что спрашивать?

– Да что угодно.

– Так ведь если я что-то и знаю, особо ничего изменить не могу. Поэтому и делаю вид, будто ничего не знаю, – о том, что изменить не могу. А еще когда постоянно притворяешься, будто ничего не знаешь, то и на самом деле перестаешь знать. – Миса рассмеялась.

Все это время Винни-Пух тряс головой над животом Рэсэна.

– Ты читала рассказ писателя Комдори “Любопытный белый медведь”? – спросил Рэсэн.

– Это известный писатель?

– Абсолютно неизвестный. Это история о полярном медведе, которому стало любопытно, почему он полярный медведь.

– Интересно, почему это полярному медведю стало любопытно, почему он полярный медведь? – снова рассмеялась Миса.

– Я об этом и говорю. Это смешной рассказ об одном белом медведе, который спросил себя: “Почему я не просто медведь, а полярный медведь? Потому что я родился за полярным кругом?” Этому медведю очень не нравилось, что он стал полярным медведем только потому, что родился за полярным кругом. Ему не нравилось, что он просто так взял и уродился полярным медведем. Ведь он мог родиться гризли или бурым медведем. Вот он и мучился вопросом: “Почему я полярный медведь?”

– А он не был просто глупым медведем? – спросила Миса.

– Нет. Раз он задался таким вопросом, значит, обладал философским складом ума. Как бы то ни было, этот любопытный полярный медведь думает: чтобы узнать, какой я медведь на самом деле, я должен выйти за полярный круг. И вот, разложив перед собой карту, он рассматривает земли за пределами полярного круга и решает отправиться в Калифорнию.

– Медведь?

– Да, медведь.

Миса недоверчиво прищурилась:

– Но ведь нужна лодка, чтобы с полярного круга добраться до Калифорнии!

– Верно. И увы, у полярного медведя лодки не было. Поэтому он добыл где-то пилу и принялся пилить айсберг. А отпилив от айсберга льдину, уселся на нее и отправился в Калифорнию. Ветер и течение постепенно уносили льдину с полярным медведем в открытое море. Но чем больше медведь удалялся от полярного круга, тем быстрее таяла его льдина. Она все таяла и таяла, а земля не показывалась, никакая, не то что Калифорния. И вот когда от отпиленной от айсберга льдины остался крошечный пятачок, полярный медведь вдруг смекнул: “А! Так вот почему я полярный медведь!” Тут льдина окончательно растаяла, и любопытный полярный медведь оказался в воде и поплыл себе обратно, к своему полярному кругу. И на этом рассказ закончился.

– Получается, полярный медведь упал в воду и утонул?

– Не знаю. Рассказ заканчивается на том, что он плывет домой.

– Наверное, полярные медведи хорошо плавают, – встревоженно заметила Миса.

– Разве он не похож на нас?

– Этот глупый полярный мишка похож на нас?

– Да. Ведь мы все, родившиеся внутри полярного круга, ненавидим его, но, как бы ни старались, покинуть не можем, – сказал Рэсэн.

Миса пристально посмотрела на него.

– А мне и внутри полярного круга неплохо. В Калифорнии очень жарко. А потом, калифорнийский медведь… Разве это не звучит странно? Если уж я родилась внутри полярного круга, то и жить хочу внутри него.

На рассвете декабрьский зимний лес побелел от инея. Трава стояла обледеневшая, белая-пребелая, словно обсыпанная пудрой. Больше не было слышно щебета птиц – должно быть, подались в теплые края. Второго декабря косоглазая библиотекарша срубила деревце и соорудила из него рождественскую елку. Вечером три женщины, устроив шум-гам, украсили елку разноцветными гирляндами, колокольчиками, звездами, конфетами в серебристой фольге и даже Сантой с Рудольфом. Миса принесла вату и снежинками набросала колючки на ветки. Смех трех женщин, наряжавших елку, звучал бесконечно. Наверное, так будет продолжаться целый месяц, до самого Рождества. Однако что-то в смехе женщин выдавало их беспокойство. Так собаки беспричинно лают в темноту, так люди, опасаясь прихода грусти, отчаянно предаются радости.

Раны, как им и положено, заживали. Рэсэн мог уже передвигаться и расхаживал по дому, слегка скрючившись. Ковылял, отклячив зад, и выглядел столь комично, что Миса буквально валилась от хохота.