Карин Жибель - Всего лишь тень [litres]

Вот только мне нужно набраться мужества, чтобы вручить его.

Хотя это тяжко – набираться мужества. Исправлять свои ошибки. Но у меня получится, не беспокойся. Я освобожу тебя от этого тела, превратившегося всего лишь в оковы. Твоя душа воспарит к небу. Словно птица, наконец-то вольная лететь, куда ей угодно.

Да, я освобожу тебя, моя Лиза. Хотя бы это я должна для тебя сделать.

– Знаешь, я разбилась в тот же миг, что и ты… Конечно, этого было не видно. Я склеила кусочки, как могла. По правде говоря, наперекосяк. Вот уже двадцать шесть лет, как я раздроблена, расчленена. Словно пазл, понимаешь?

Разрывы в теле и в душе. Через которые медленно вытекают жизненные соки.

Сколько энергии потрачено, чтобы залатать эти бреши!

– Именно поэтому я никогда не приезжала к тебе, моя Лиза. Потому что при каждом посещении разломы опасно ширились. При каждом посещении я рисковала распасться на мелкие части.

Но никто этого не понимал. Никто не видел.

Кроме одного человека. Которого звали Александр.

Я вытираю слезы, катящиеся по моим щекам. В конце концов я так и не смогла их скрыть.

Я должна быть сильной. Потому что это моя вина, мое преступление.

Я уйду вместе с ней, я знаю. Сразу после нее, точнее. Кусочки пазла развеются по ветру. А в небе будут парить две птицы, вольные лететь, куда им угодно.

Так или иначе, я уже умерла тогда, на том заводе. В тот день настоящая Хлоя исчезла. И пора положить конец невыносимому маскараду.

Я глажу лицо младшей сестры, нежно ей улыбаюсь.

– Дай мне немного времени, пожалуйста. Я не совсем готова.

Она снова смотрит на меня. Она поняла, я знаю. Я чувствую. Она зовет меня, ободряет. Я опускаю руку в сумку, пальцы сжимают рукоять.

Две свободные птицы, вольные лететь куда хотят.

И тут я слышу шаги за спиной. Мгновенно оборачиваюсь.

Я вернусь. И прикончу тебя.

Нет, это не может быть он. Ведь я его убила. Я убила их обоих.

Я поспешно закрываю сумочку.

– Мадемуазель Бошан? Судебная полиция.

Два типа. Неприметно одетые.

– Полиция?

Я не просто делаю удивленный вид. Я и на самом деле удивлена. Так скоро?

Один из них достает свою карточку, второй следует его примеру. Капитан и лейтенант.

– Вы не могли бы вернуться попозже? Я здесь с сестрой…

– Мы предупредили медсестер, – возражает капитан. – Они сейчас придут за ней. Прошу вас следовать за нами, мадемуазель Бошан.

Я снова поворачиваюсь к Лизе, пытаюсь улыбнуться ей. Но даже это у меня не получается.

Господи, Лиза… Моя дорогая Элизабет. Мне не хватит времени!

– Я должна тебя оставить. Они отвезут тебя в палату, не беспокойся.

Я целую ее в щеку, на несколько мгновений прижимаюсь к ней. Чувствую, как учащается ее дыхание.

– Не беспокойся, я вернусь.

Нам придется опять страдать. Опять ждать.

Наконец я обнимаю ее, почти приподняв из кресла.

Не может быть, чтобы они поняли. Чтобы они знали. Мои губы дрожат от страха.

Я только что потерпела крах, во второй раз. Я только что приговорила сестру, во второй раз.

– Прости меня, Лиза!

Лейтенант кладет руку мне на плечо, я вздрагиваю.

– Пора идти, мадемуазель.

Я отрываюсь от Элизабет с чудовищным предчувствием, что вижу ее в последний раз в жизни. Думаю, и она поняла; на ее лицо, ничего не выражающее вот уже двадцать шесть лет, вдруг набегает тень страха.

Я поворачиваюсь лицом к полицейским и подумываю выхватить «вальтер». Но мои глаза опускаются на их оружие, которое они демонстративно держат на правом бедре.

Нет, я должна найти другой выход. Если они убьют меня сейчас, у Лизы не останется ни единого шанса.

Лейтенант приближается с парой наручников в руках.

– Не здесь. Я не хочу, чтобы сестра это видела.

Молодой офицер колеблется, но делает мне такое одолжение. Он отбирает у меня сумочку, крепко берет за руку и ведет к стоянке, где их машина припаркована вплотную к моей.

– Как вы нашли меня здесь?

– Мы пришли к вашим родителям, они объяснили, где вы.

– А что вам, в сущности, от меня нужно?

Он надевает на меня наручники, мое горло сжимается вместе с браслетами на руках. Такое ощущение, что я всхожу на эшафот. Потом капитан обыскивает мою сумочку. Думаю, что я бледнею до синевы. Он находит «вальтер», убирает его в пластиковый мешок.

– Я вам объясню. Я…

– Не стоит, мы и так все знаем. Вы арестованы, мадемуазель Бошан.

Я мечтаю принять душ. Или даже ванну.

Чувствую себя грязной. Чудовищно грязной, любовь моя. Мне кажется, будто запах камеры предварительного заключения пропитал мою одежду и даже кожу. Нет, саму плоть.