Роберт Стайн - Тупик

Я шагала вперёд в течение десяти минут, пока впереди меня не прогремел очередной выстрел. Я остановилась. Сквозь ветви голых деревьев пробивались лучи солнца.

Я поняла, что иду в неправильном направлении. У меня всегда были проблемы с ориентированием.

Отругав себя под нос, я развернулась. Меня встретили коричневые сорняки и узкая дорожка сквозь деревья, через которые мы уже раньше шли. Я с нетерпением двинулась по ней.

— Так и есть, — прошептала я вслух как можно увереннее. — Совсем скоро я вернусь к хижине.

Я прошла по кривой тропинке мимо ряда стройных сосен. Единственная зелень в этом лесу среди серых и коричневых зимних цветов.

Неожиданно мне пришлось остановиться. Я поднесла руки к лицу, когда увидела ноги, растянутые вдоль тропы. Коричневые ботинки были расположены под каким-то неестественным углом.

Волна смятения захлестнула меня, подталкивая вперёд. Подталкивая меня к странной, пугающей сцене.

Тяжело сглотнув, я пригляделась к неподвижной фигуре.

Пыталась разобрать что это.

Пыталась понять, что я вижу.

Затем, один за другим, ужас сошёлся, как паззл. Страшная картина наконец-то прояснилась.

Я увидела разбитые очки Карло, лежащие в грязи. Рядом с ними на земле лежало ружьё. Потом я увидела вытянутую руку, такую бледную и маленькую.

Я узнала джинсовую куртку Карло. Она была забрызгана тёмной кровью.

А на воротнике куртки … на воротнике … на тёмном воротнике…

Ярко-красная плоть…

Разбитые осколки серой кости…

На воротнике больше ничего не было… ничего, кроме костей и крови!

Ничего.

И, не осознавая, что я делаю, я пронзительно завизжала:

— Где его голова? Где его голова?

Выстрел ружья размозжил Карло череп. Кусочки плоти и острые осколки кости были разбросаны вокруг по траве и сорнякам.

— Где его голова? Где его голова?

Не знаю, сколько раз я выкрикнула эти страшные слова, но через какое-то время моё дыхание спёрло, и меня вырвало.

Склонившись над сорняками, я почувствовала, как сильные руки схватили мои плечи. Я развернулась и лицом к лицу столкнулась Тоддом.

Я отвернулась, не в силах смотреть на тело Карло.

Тодд бросил ружьё на землю. Его голубые глаза стали дикими, рот был раскрыт в немом крике ужаса. Неглубокие, хрипящие вздохи вырывались из горла.

— Натали … — тяжело прошептал Тодд. — Натали … Натали …

Он продолжал повторять моё имя. Его глаза были такими большими, такими безумными. Лицо исказилось, бледные губы задрожали.

— Натали … Натали …

А потом всё его тело задрожало.

Мы оба продрогли до костей. Задыхались от ужаса, и смотрела друг на друга.

Мы оба. Рядом с обезглавленным трупом нашего друга.

Неожиданно глаза Тодда пронзительно уставились на мои.

— Не говори, — произнёс он тихим, угрожающим голосом.

— Что? — я с трудом проглотила комок в горле. Я не была уверена, что правильно его расслышала.

— Не говори, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Обо всём, что случилось раньше.

Я продолжала смотреть на Тодда. Мой желудок всё ещё был неспокоен, ноги продолжали дрожать.

— Храни клятву, Натали, — сказал Тодд. — Храни нашу тайну. Это не имеет ничего общего с той аварией. Ничего общего.

Я с трудом покачала головой, не понимая, что мне пытается сказать Тодд. Ничего не имело смысла. Ничего.

Его взгляд был таким странным, таким напряжённым. Как будто он пытался смотреть сквозь меня.

— Не говори… об аварии на прошлой неделе, — повторил Тодд. — Натали, ни слова про тот несчастный случай.

Несчастный случай.

Полиция города назвала смерть Карло несчастным случаем.

Я была дома, когда прочитала об этом в газете на следующий день. Родители были так добры ко мне. Так добры, что всё понимали. Они оставили меня одну, когда мне нужно было выплакаться, и оказались рядом, когда я хотела с кем-то поговорить.

Дядя Джордж был опустошён смертью племянника. Он не проронил ни слова. Я думаю, он был в шоке. Когда приехала «скорая», санитары усадили его на носилки. Дядя Джордж не пытался что-либо сделать. Его плечи укрыли одеялом и увезли в карете скорой помощи.

Интересно, увидимся ли мы когда-нибудь ещё?

Остальные ребята едва могли говорить и внятно формулировать мысли, чтобы отвечать на спокойные, но настойчивые вопросы полицейских с мрачными лицами.

А потом, на следующее утро, я читала свежую газету, крепко держа её в руках, чтобы не выронить из-за трясущихся рук.