Марк Бернелл - Ритм-секция [litres]

Стефани отлично знала, однако промолчала. Александер протянул ей чашку и блюдце.

– Как долго нам еще ждать, прежде чем ваша страховая компания вспомнит о вас?

Стефани сидела на кровати, скрестив ноги. Александер развернул одно из кресел к ней лицом, а затем сел и сделал глоток кофе.

– На первый взгляд у нас с вами патовая ситуация. Однако нам ничто не мешает продвинуться вперед. Я изучал такую возможность, изучал вас. Но я хочу, чтобы вы поняли: с моей стороны это компромисс, и он имеет свои пределы. Хотите – принимайте его, хотите – нет, но это также потребует компромисса и от вас.

По спине Стефани пробежали мурашки. Ей стало понятно, к чему он клонит.

– Вы могли бы поработать для нас.

«Это как?» – едва не выпалила Стефани. Похищать людей с улицы, накачивать их наркотиками, держать взаперти… Как называется такая работа? Какую должность ей предложат?

– Взамен вы получите Резу Мохаммеда, – добавил Александер, как будто с опозданием вспомнив об этом. – Но лишь в случае успеха.

– Успеха в чем?

– В том, что от вас потребуется.

Видя, что она открыла рот, чтобы возразить, он поспешил уточнить свой ответ:

– Не знаю даже, есть ли вещи, к которым вы не готовы. Особенно после того, чем занимались последние два года. После того, что были готовы сделать тем вечером в Эрлс-Корт.

– Ну вы сравнили! То были особые обстоятельства.

– В смысле?

– В смысле, то, что я готова сделать, всегда будет зависеть от обстоятельств.

– Обстоятельства были бы – причем всегда – таковы: это наш приказ.

– И это тот самый мой компромисс, я правильно поняла?

Александер покачал головой:

– Нет. Это лишь одно из условий. Компромисс заключается в ином: вам придется дождаться Мохаммеда. Не знаю, сколько времени уйдет на то, чтобы обучить вас. Я даже не знаю, возможно ли это, – вдруг вы провалите испытания. Но если все получится и вас ждет успех, то Мохаммед станет нам не нужен. Однако речь идет не о нескольких неделях или даже месяцах. На это уйдет год или даже два, если не больше.

Грудь Стефани как будто налилась свинцом.

– Хватит ли вам терпения? – спросил Александер. – Вдруг ваш гнев перегорит сам по себе?

– Вас бы это устроило?

– Лично мне все равно. Я говорю об этом лишь потому, что если вы примете мое предложение, то считайте, что обратного выхода для вас нет.

– Что, если я провалю испытание?

– Тогда от вас нам никакой пользы. А значит, нам все равно понадобится Реза Мохаммед.

– Зачем?

– В данный момент вам не положено знать ответ на этот вопрос, что бы вы там ни думали.

– Но если я выдержу испытание, тогда он мой?

– Если вы добьетесь успеха – да. Даю вам мое слово.

Стефани задумалась, насколько это надежно.

– А если я провалю испытание, что тогда?

Похоже, ее вопрос удивил Александера. У него не нашлось готового ответа, и он на какое-то время задумался.

– Я поступлю вот как: если вы бросите учебный курс или провалите тест, я позволю вам уйти в обмен на обет молчания. По сути, это та же сделка, какую я вам уже предлагал. Ни больше ни меньше. Действуют те же правила.

Он встал и поставил чашку и блюдце на поднос.

– Мы еще поговорим сегодня днем. Вы же пока подумайте об этом.

– Как вы меня нашли?

– Это сейчас так важно?

– Да.

– Без труда. Мы нашли вас без труда.

Поняв, что продолжать расспросы бессмысленно, Стефани не стала настаивать.

– Как долго мне придется работать на вас?

– Столько, сколько понадобится. Вы принадлежите нам. Это цена, которую вы заплатите за Резу Мохаммеда.

Это прямо-таки по-библейски. Жизнь за жизнь. Когда я планировала пристрелить Резу Мохаммеда, я воспринимала свою жизнь как череду часов и минут, ведущих к тому моменту, когда нажму на спусковой крючок. Будущего не существовало. Так почему сейчас должно быть иначе? Пять минут, год, пять лет… ограничено ли воздаяние во времени? Существует ли оно лишь здесь и сейчас? По мне, так у него нет срока давности.

Два года у меня не было причин жить. Я медленно умирала. Но Кит Проктор все изменил. Если я соглашусь принять необычное предложение Александера – мое условное освобождение, – я знаю, что совершу рецидив. Мертвые требуют отмщения. Эта мысль никогда не покинет меня. Она будет жить внутри меня, гноиться, разъедать мое самоуважение до тех пор, пока наконец боль не станет невыносимой и я поддамся желанию что-то принять – что угодно, – лишь бы она ушла. И тогда прощай все мои благие намерения. В мгновение ока их не будет. Один момент слабости – и ущерб будет невосполним. Я снова стану Лизой. Увы, рядом не будет никакого Проктора, чтобы вытащить меня из пропасти. Такое чудесное спасение бывает лишь раз в жизни, да и то если вам крупно повезет.