Марк Бернелл - Ритм-секция [litres]

– Меня зовут Лиза. А тебя?

Проктор проигнорировал ее вопрос.

– На карточке ты совсем другая.

Она пожала плечами:

– А зачем мне идти по улице и видеть себя в каждой телефонной будке, мимо которой я прохожу? Чтобы люди потом тыкали в меня пальцами, потому что узнали меня по моей карточке? Мне это надо?

– Пожалуй, нет.

Она держалась на расстоянии, но вызывающе положила руку себе на бедро. Халатик распахнулся еще больше.

– Итак, что тебе нужно?

Проктор сунул руку в карман пальто. Пальцы нащупали разорванную желтую карточку.

– Просто хочу поговорить.

Ее дешевая улыбка погасла.

– Мои услуги начинаются с тридцатки. За эти деньги ты получишь массаж, и я облегчу тебя рукой.

– Как тебя зовут?

– Я же сказала тебе. Лиза.

– Это твое настоящее имя?

– Может быть.

– Так да или нет?

– Зачем это тебе?

– Просто хотелось бы знать, только и всего.

Она на миг задумалась.

– Послушай, может, ты сам мне скажешь? Кто я, по-твоему? Лиза или кто-то еще?

– Я думаю, кто-то еще.

– В самом деле? – Она вновь улыбнулась. Увы, улыбка эта не смягчила ее ледяного взгляда. – Кто же?

– По-моему, твое настоящее имя… Стефани.

Она даже бровью не повела. Проктор был разочарован.

– Ты – Стефани?

– Это кое от чего зависит.

– От чего?

– От твоих денег. Если я их не вижу, то я – никто. Если ты просто пришел поговорить, ничего страшного, но все равно тебе это обойдется в тридцатку. Я ничего не делаю бесплатно.

Проктор потянулся за бумажником:

– Тридцать фунтов?

Она кивнула:

– Тридцать. И за тридцать я буду Стефани, или Лизой, или кем ты только захочешь.

Проктор вытащил три десятки, но в руки ей не дал.

– Так ты будешь самой собой?

Она не ответила, пока Кит не вручил ей банкноты. Сложила их пополам – и лишь потом спросила:

– Что ты здесь делаешь? Что тебе нужно на самом деле?

– Истина.

– Я – проститутка, а не священник. Здесь нет истины. Ни у меня, ни у тебя. – Заметив, что Проктор нахмурился, она добавила: – Когда вернешься домой этим вечером, расскажешь жене, что ходил к проститутке? Расскажешь, что заплатил ей?

– Я не женат.

– Тогда твоей девушке. Да кому угодно…

Проктору не нужно было ничего говорить.

– Я так и думала. Так что нечего приходить сюда и трепать со мной языком об истине.

Изменился не только ее тон, но и акцент. Говорок Южного Лондона сменился чем-то трудно узнаваемым. Если ее первые слова были пронизаны пошловатым заигрыванием, теперь она стала холодной и прямолинейной.

Проктор также не стал ходить вокруг да около.

– Думаю, твое настоящее имя – Стефани Патрик.

Похоже, он попал в точку. Фамилия выдала ее, и она застыла в неподвижности, правда, всего на долю секунды. От него не скрылось ее напускное равнодушие. Было видно, что она поняла, что он это заметил.

– Я прав, не так ли?

Она впервые посмотрела на него колючим взглядом.

– Кто ты?

– Твое имя Стефани Патрик, верно?

Посмотрев на зажатые в кулаке деньги, она сказала:

– Давай я передам это горничной, а потом мы поговорим. Хорошо?

Проктору потребовалась пара секунд, чтобы понять: под «горничной» имелась в виду толстуха, которая впустила его в квартиру.

– Идет.

Лиза – в его глазах она все еще оставалась Лизой – вышла, оставив его в комнате одного. Когда же через пару минут она вернулась, то превратилась в мужчину в шесть футов четыре дюйма ростом [1] 193 см. , с телом тяжелоатлета. У него не было шеи; огромная бритая голова будто сразу переходила в гротескные бугры плечевых мышц. Белая футболка обтягивала его так плотно, что казалась нарисованной.

Ему не нужно было повышать голос, когда он, указав на Проктора, процедил сквозь зубы:

– Ты. Вон отсюда. Сию минуту.

Проктор перекатился на спину, смутно ощущая под ней мокрый, раздавленный мусор. Мелкий дождик мягко капал на его разбитое всмятку лицо. Один глаз не открывался. Вторым он разглядел две сходящиеся стены из закопченного кирпича. Кит лежал в каком-то переулке, где стояла омерзительная вонь.

Избиение было коротким, жестоким и до обидного эффективным. Вышибала явно не был новичком в своем деле. Напоследок врезав ногой Проктору по ребрам, он прошипел предупреждение:

– Если хоть раз снова увижу тебя здесь, то оторву тебе яйца. И это только для начала. А теперь вали отсюда.

Еще миг, и дверь захлопнулась. Проктор остался лежать в одиночестве на куче осклизлого мусора. Некоторое время он даже не пытался пошевелиться. Лежал на спине, обхватив руками горящие от боли ребра. Во рту ощущался привкус крови.