Джон Гришэм - Апелляция [Фейк]

На завтрак был черный кофе с булочкой, который он пил в обществе Серхио — советника, терапевта и гуру в одном лице. За прошедшие четыре месяца Серхио стал ему и другом. Он знал о никчемной жизни Нейта О'Рейли все.

— У тебя сегодня будет гость, — сказал Серхио.

— Кто?

— Мистер Стэффорд.

— Прекрасно. — Нейт приветствовал любые контакты с внешним миром, прежде всего потому, что они были очень ограниченны. Джош навещал его раз в месяц. Еще двум приятелям из фирмы приходилось проделывать трехчасовой путь на машине из округа Колумбия, чтобы встретиться с ним. Они были очень занятыми людьми, и Нейт ценил их внимание.

Смотреть телевизор в Уолнат-Хилле запрещалось из-за рекламы пива, а также потому, что во множестве фильмов и шоу выпивка и даже наркотики едва ли не прославлялись.

По той же причине сюда не поступало большинство популярных журналов. Но Нейту это было безразлично. После четырех месяцев пребывания в клинике его не волновало, что происходит в Капитолии, на Уолл-стрит или на Ближнем Востоке.

— Когда? — спросил он.

— Ближе к полудню.

— После моей тренировки?

— Разумеется.

Тренировке помешать не могло ничто. Это была двухчасовая эпопея, в течение которой он истекал потом, кряхтел и испускал дикие крики под руководством своего персонального тренера — садистки с пронзительным голосом, которую Нейт втайне обожал.

Прежде чем появился Джош, он успел отдохнуть в своем люксе, пожевать кроваво-красный апельсин и еще раз полюбоваться заснеженной долиной.

— Выглядишь отлично, — сказал Джош. — На сколько ты похудел?

— На четырнадцать фунтов, — ответил Нейт, похлопывая себя по упругому плоскому животу.

— Строен, как молодой олень. Может, и мне стоило бы тут полечиться?

— Очень рекомендую. Еда здесь полностью обезжиренная и лишенная вкуса, ее готовит шеф-повар с каким-то акцентом.

Порция занимает полблюдца: пару раз зевнул — и конец. Обед и ужин длятся минут семь, если жевать медленно.

— А ты, конечно, ожидал, что за тысячу долларов в день тебя будут кормить на убой.

— Джош, ты не принес какого-нибудь печенья или чего-нибудь в этом роде? Каких-нибудь чипсов? Наверняка припрятал что-нибудь в портфеле.

— Извини, Нейт. Я чист.

— И даже никаких карамелек?

— Извини.

Нейт съел дольку апельсина. Они сидели рядом, любуясь видом из окна. Тянулись минуты.

— Как ты? — спросил Джош.

— Джош, мне нужно вырваться отсюда. Я становлюсь роботом.

— Твой врач говорит, что надо подождать еще недельку.

— Хорошо. А что потом?

— Посмотрим.

— Что это значит?

— Это значит — посмотрим.

— Ну ладно, Джош, раскалывайся.

— Подождем и посмотрим, что будет.

— Джош, я смогу вернуться на фирму? Замолви за меня словечко.

— Не торопи события, Нейт. У тебя есть враги.

— У кого их нет? Но, черт возьми, это же твоя фирма! Твое слово там решающее.

— У тебя еще есть проблемы.

— У меня миллионы проблем, но ты не можешь выкинуть меня на улицу.

— Ну, с банкротством мы справимся. А вот обвинительный акт — это не так просто.

Да уж, непросто, от этого Нейт не мог отмахнуться. С девяносто второго по девяносто пятый год он не задекларировал около шестидесяти тысяч долларов побочных доходов.

О'Рейли швырнул апельсиновую кожуру в мусорную корзинку и спросил:

— И что же я должен делать? Днями напролет сидеть дома?

— Если повезет.

— Что ты хочешь этим сказать?

Джошу приходилось проявлять деликатность. Его друг только-только выплыл из черной дыры. Потрясений и сюрпризов следовало избегать.

— Ты считаешь, меня могут упечь в тюрьму? — спросил Нейт.

— Трой Филан умер, — вместо ответа сообщил Джош.

Нейту понадобилось несколько секунд, чтобы переключиться.

— А, мистер Филан… — сказал он.

У Нейта в фирме было свое маленькое крыло. Оно находилось в дальнем конце длинного коридора на шестом этаже. Там он вместе с еще одним адвокатом, тремя помощниками и секретарями занимался возбужденными делами против недобросовестных врачей, и до других отделов фирмы им не было дела. Нейт, разумеется, знал, кто такой Трой Филан, но юридические проблемы миллиардера никогда его не касались.

— Очень жаль, — добавил он.

— Значит, ты не слышал?

— Я здесь ничего не слышу. Когда он умер?

— Четыре дня назад. Спрыгнул с балкона.

— Без парашюта?

— Именно!

— Он не умел летать?

— Нет. И не пытался. Это произошло у меня на глазах.

Он подписал два завещания: первое — подготовленное мной, второе и последнее — написанное от руки им самим. После чего рванул к балкону и прыгнул.