Альбина Нури - Плачущий лес [litres]

Кристине стало немного легче: больше по их с Игорем вине никто не погиб. С ее рукой тоже все было нормально – Кика обработала рану и наложила повязку.

Только вот Игорем никто не занимался: пули так и остались в его теле.

– Артерии, крупные кровеносные сосуды не задеты, кровью не истечет, – пообещала Кика. – Потерпит.

Кристина, которая понятия не имела, чем закончится ее задумка, не стала спорить. Тем более что Игорь, словно дикое животное, рычал и ругался, не давая приблизиться к себе.

– Ты уверена, что это необходимо? – осторожно спросила Сара, не глядя на Кристину, которая замешкалась перед входом в ее дом.

Они стояли бок о бок, и девушка никак не могла решиться войти. От волнения холодели ладони и сердце колотилось беспокойным зверьком, запертым в железной клетке. В прошлый раз Кристина не знала, кого ей предстоит увидеть, но теперь все было иначе. Боялась она сейчас даже больше, чем тогда: не неизвестности, а того, что придется снова взглянуть в лицо детской боли, обиде, ожиданиям, которые умерли, так и не сбывшись.

– Конечно, – коротко ответила она. – Как иначе?

– Мать не узнает тебя.

– Это не важно. Я ее знаю – вот что имеет значение. – Кристина поколебалась. – Почему мама решила остаться? Что привело ее сюда?

– Она искала Плачущий лес. Полагала, что это станет сенсацией, поможет ей сделать карьеру и принесет кучу денег. В фольклорных источниках – легендах, сложенных разными народами, – есть упоминания о нем, ты сама, наверное, читала. Мария утверждала, что нашла в одном письме упоминание о том, что Плачущий лес действительно существует и находится тут, возле Куршумлии. Только такого быть не могло: любые упоминания о Плачущем лесе косвенны, на уровне догадок, мифов, теорий. Не существует никаких точных письменных свидетельств, но главное даже не это, а то, что непосвященный не сможет приблизиться к Плачущему лесу. Он просто не увидит его, не найдет.

– Как это?

– Ты читала книги про Гарри Поттера? – с улыбкой спросила Сара. – Помнишь, что маглы видели вместо Школы чародейства и волшебства Хогвартс? Всего лишь развалины, руины и знак «Не входить, опасная зона». Тут примерно то же самое. Мы по мере необходимости можем появляться во внешнем мире, но внешний мир не может заявиться к нам.

– Хорошо, но если это было письмо посвященного?

– Исключено, – улыбнулась Сара. – Мы все здесь.

– Тогда как же? С чего мама могла это взять, почему начала поиски?

– Ответ очень прост, и я уже говорила об этом: Мария была призвана. Она услышала голос Всевышнего. Кто сказал, что это непременно должен быть шепот в голове, озарение или громовой глас с небес? Всевышний может по-разному донести до человека свою волю – в виде неверного поворота на горной дороге, сломанного навигатора, закончившегося бензина… Или письма, в котором все остальные люди не прочли бы ничего особенного – всего лишь обычные бытовые подробности да описание того, как прошли крестины какой-нибудь малышки Хелены.

Кристина поднялась по ступенькам.

– Открыто. Заходи, милая.

Внутри было прохладно, пахло ванилью и корицей. Уютный, сладкий аромат, навевающий мысли о тихих семейных вечерах, новогодней елке и домашней выпечке.

– Она наверху, у себя.

– Да, я знаю.

Перед дверью комнаты Марии Кристина не стала медлить, постучала и сразу вошла, чтобы не растерять решимость. Хозяйка сидела за столом, склонившись над листом бумаги. Кристина пересекла комнату и остановилась за ее плечом. Стол был завален восковыми мелками, карандашами, листами с набросками.

Девушка изумленно смотрела на то, что выходило из-под руки ее матери. Возможно, в голове у нее помутилось, но работа, которую видела Кристина, была без преувеличения гениальна.

Мария не обращала на вошедших никакого внимания, карандаш в ее руке порхал, выводя тонкие, легкие штрихи, из которых складывалась невероятная по выразительности картина: узкая дорога, нависающая над ней скала, по дороге бредет странник – согбенный старец с посохом в руке.

Невесомые линии – и вполне осязаемое великолепие. Как художнице удалось настолько точно передать и усталость путника, и как заплетаются его ноги, и суровую, холодную тяжесть скалы, и бесконечность пути, который все никак не кончится?

– Бывает, она рисует восковыми мелками, но чаще всего – карандашом. Ее стиль напоминает манеру Нади Рушевой – слышала о такой художнице? Я всегда восхищалась ею. Наде было всего семнадцать, когда она умерла, но ее наследие огромно – более двенадцати тысяч рисунков. Она прославилась на весь мир, ее называли «Моцартом в изобразительном искусстве». – Сара вздохнула. – Прости, я много болтаю. Мне кажется, дух творчества, что бился в Наде, сейчас живет в твоей матери. Она, как и Надя, никогда не пользуется ластиком. Ее не заставишь взять в руки краски или написать чей-то портрет. Она изображает то, что рождается в ее воображении, и говорит, что линии уже есть на бумаге, ей нужно всего лишь обвести их.