Бернар Миньер - Сестры [litres]

Сервас увидел, как в глазах отца снова отразился страх, тот самый огромный, неизмеримый страх, что он пережил той ночью.

– В эту ночь телефон звонил раз десять. Девочки проснулись. Все были напуганы. И я его в конце концов отключил.

– Он еще звонил?

– Да. Каждую субботу, в половине четвертого утра, когда девочки были дома. Несколько недель подряд… В конце концов я начал вообще отключать телефон перед сном.

– Вы спрашивали девочек, может, они предполагали, кто это мог быть?

Отец покачал головой.

– Они сказали, что не имеют ни малейшего понятия.

– Вы известили об этом жандармерию?

Он снова кивнул.

– Ну и?..

Его снова охватил гнев.

– Никаких известий с их стороны. Они сказали, что ничего не могут предпринять.

– Вы можете описать голос в трубке?

– Мужчина… молодой… лет двадцати, может, тридцати, но как узнаешь… Он говорил очень тихо.

– А вы смогли бы узнать этот голос?

Он с сомнением покачал головой.

– Вряд ли… Да нет, я же вам уже сказал, он говорил очень тихо.

– Благодарю вас, господин Остерман.

– Это еще не всё…

Голос его задрожал от гнева и укоризны, глаза засверкали.

Ковальский резко вскочил, словно ему дали под зад.

– Вот как?

– Он позвонил прошлой ночью…

На этот раз все застыли на месте.

– И что сказал?

Сервас увидел, как мгновенно осунулось лицо Ришара Остермана.

– Сказал, что они мертвы. И еще… что они получили то, что заслужили .

«Мертвые не разговаривают. Мертвые не думают. Мертвые не оплакивают живых. Мертвые мертвы, тут все просто. Но настоящая могила – это забвение», – думал Мартен.

Он разглядывал родителей Алисы и Амбры. Он не знал, что они испытывали. Да и откуда ему знать? Может, они все еще питали крошечную безумную надежду, что все это какая-то ошибка и там лежат не их девочки? Может, им хотелось скорее со всем этим покончить и вернуться домой, чтобы там выплакаться вдали от посторонних глаз? Становилось ли им страшно от мысли, что последний образ девочек, который останется у них в памяти, будет связан с тем, что они увидят через мгновение? Сервас перебирал в памяти все, что они рассказали о ночных телефонных звонках, и в особенности о последнем, самом мрачном, когда в ночь двойного убийства кто-то сообщил им, что девочки мертвы. Во «Франс Телеком» сразу направили запрос об идентификации звонившего. К этому подключились сети университетского кампуса. Безрезультатно. Снова звонили в жандармерию, но там сочли ночные звонки чьей-то скверной шуткой…

Родители девочек сидели рядышком напротив кабинета судебного медика, но друг к другу не прикасались. И Сервас спросил себя, выстоит ли эта семейная пара под ударом двойного траура.

Класа, похоже, такие соображения не волновали. Он видел слишком много трупов, слишком много насилия и слишком много горя, и истинного, и притворного. Медик сидел за столом, на котором ни один предмет не напоминал о смерти, как, к примеру, в больницах на рабочих столах крупных специалистов, где зачастую можно обнаружить резиновые муляжи мозгов, легких или сердец. Наоборот, в залитой солнцем оранжерее с пыльными цветными витражами, переоборудованной в кабинет, жизнь присутствовала повсюду. Над мебелью с металлических балок свешивались настоящие джунгли экзотических растений в горшках, которые заполняли все пространство, распространяя запах кормилицы-земли и гумуса. Горшки стояли и на дубовом столе рядом с массивным телефоном «Ролодекс». Сервас прочел несколько надписей на этикетках: Dracula chimaera (орхидея), Chamaecrista fasciculata (сорт папоротника), Dionaea muscipula (росянка). И все же ему показалось, что здесь, под застекленным оранжерейным потолком, чувствовался еле уловимый запах тления. Жизненный цикл природы непобедим: за смертью следует возрождение.

– Ну что ж, пойдемте, – сказал Клас, вставая с места.

Сервас заметил, как головы стариков медленно втянулись в плечи. Коротышка Клас провел их по длинному коридору, облицованному серым камнем, что придавало ему сходство с интерьером старинной крепости, толкнул металлическую дверь, нажал на выключатель, и они оказались в большом холодном зале, выложенном плиткой. Одна из стен сплошь состояла из блестящих стальных ящиков-холодильников. Клас сверился с карточкой идентификации, вставленной в картодержатель при каждом ящике, потом открыл одну из дверец, с дребезжанием выкатил оттуда длинный ящик на колесиках и сделал родителям знак подойти.