Жан-Кристоф Гранже - Последняя охота

Ивана попробовала наугад несколько слов – кличку собаки, год и месяц рождения (Шуллер был бездетным холостяком) – и спросила:

– Что именно он сказал вам по телефону?

Ньеман листал журналы, заполненные цифрами и непонятными значками.

– Ничего. Хотел что-то показать.

Он поднял глаза и медленно обвел взглядом помещение, пытаясь углядеть незамеченную прежде деталь.

Ивана перебирала стикеры – вдруг Шуллер записал где-нибудь пароль, как делают многие, но Шуллер явно считал компьютер глубоко интимным предметом и доверял только себе.

– Из какой оперы, как думаете?

– Из собачьей. Мы оставили его здесь наедине с трупом пса, он, видимо, сделал дополнительные анализы и наткнулся на удивительные обстоятельства.

Ивана посмотрела в другой конец лаборатории, где рядом с открытой дверью подсобки лежал Шуллер, и с ужасом поняла, что даже секунды не потратила на сочувствие или печаль по симпатичному бедолаге, имевшему несчастье сделать опасное открытие в неподходящий момент.

Они должны найти убийцу, сейчас только это имеет значение! Она поплачет потом, когда Шуллера похоронят, а убийцу посадят.

Лейтенант продолжила поиски проклятого пароля. Ньеман был прав – исследователь провел генетические анализы крови пса. Ивана поежилась и вообразила фантастический сценарий: мимо нее по улице бегут генно-модифицированные псы с внедренным нацистским геном. Ф-ф-фу, гадость какая! Слава богу, пока это не более чем кошмарное видение.

– Мы теряем здесь время, – бросила она, захлопнув компьютер Шуллера. – Мы не знаем, что ищем, и вряд ли хоть что-нибудь найдем. Лучше спросить у коллег Шуллера, он мог с кем-то поделиться.

Ньеман кивнул, но попросил:

– Еще одна – последняя – попытка, и все.

Они принялись двигать мебель, вынули из шкафов посуду и реактивы, искали в центрифугах, проверили каждую щель, где Шуллер мог что-нибудь спрятать, безбожно затоптав место преступления, уверенные, что убийца не оставил ни малейшего следа, кроме 9-миллиметровой пули, которую Кляйнерт извлек из стены подсобки.

Несмотря на прохладную температуру, оба быстро взмокли, ничего не нашли, да и не надеялись найти. Обыск – отчаянная попытка, а секрет Шуллера спрятан в нематериальном и бесконечном мире облачных хранилищ.

Зазвонил телефон Кляйнерта. Он выслушал сообщение и сказал:

– Мои люди на подходе.

– Очень вовремя, – бросил Ньеман, успевший восстановить свой апломб. – Хиппари наверняка уже доели, а на десерт употребят нас.

Ивана, Ньеман, Кляйнерт и девять его сотрудников «поделили» между собой семнадцать потрясенных исследователей. Тех, кто говорил на английском и французском, оставили Ньеману, других взяли Ивана, Кляйнерт и три парня из подкрепления. Остальные курсировали по лабораториям и шмонали личные комнаты (камер в этом логове экологов не было).

Два часа спустя они должны сообщить обо всем людям из Криминальной бригады, и это было чистым безумием. Коллеги сразу вычислят, что они намеренно тянули время, не объявляя общую тревогу. Утаивание, пусть и временное, информации может дорого обойтись свидетелям, а как накажут офицера при исполнении, не хочется даже представлять.

Кляйнерт пошел на это, все еще рассчитывая найти улику, которая выведет их на след преступника. Победителей ведь не судят, а повышают в звании…

Параллельно с обыском он запустил проверку телефона Шуллера – не исключено, что убийца звонил ему. Или он сам сделал звонок человеку, не подозревая, что тот может иметь преступный умысел.

Первые двое «клиентов» ничем Ивану не порадовали, а вот третий, бородач Ульрих Таффертсхофер, близкий друг Шуллера, знал, над чем убитый работал в последние дни.

– Он сравнивал образцы нескольких ДНК.

– Собачьи?

Двухметровый, тощий, как удочка, Ульрих, одетый в белые охотничьи брюки, длинноволосый и бородатый, как отшельник, ужасно изумился:

– Почему собачьи?

– Разве он не изучал кариотип [46] Кариоти́п – совокупность признаков (число, размеры, форма…) полного набора хромосом, присущая клеткам данного биологического вида, данного организма или линии (клона) клеток. Кариотипом иногда также называют и визуальное представление полного хромосомного набора (кариограммы). рёткена, которого мы ему прислали?

– Конечно нет! Он занимался ДНК семьи Гейерсберг.

– То есть?

Таффертсхофер испустил тяжелый вздох, как Моисей на вершине горы, протянул свою «телескопическую» руку, взял с соседнего стола компьютер, что-то напечатал двумя пальцами.