Зазвонил телефон, стоявший на шкафчике с документами. Старший инспектор снял трубку.
– Квартира Чэня.
– Поздравляю, товарищ старший инспектор Чэнь! – услышал он голос Лу Иностранца. – Ах, я даже по телефону чувствую восхитительные ароматы из твоей новой кухни!
– Только не вздумай сказать, что вы задерживаетесь! Я рассчитываю на вас с Жужу!
– Не волнуйся, мы обязательно приедем. Вот только «курица нищего» допечется. Гарантирую, это будет самая вкусная «курица нищего» в Шанхае! Она готовится исключительно на сосновых иглах с Желтых гор; скоро сам сможешь насладиться их особым ароматом. Не волнуйся. Ах ты, счастливчик! Да мы бы ни за что на свете не пропустили твое новоселье!
– Спасибо.
– Не забудь поставить пиво в холодильник. И стаканы тоже. Вкус будет совсем другой!
– Уже поставил бутылок шесть. «Циндао» и «Будвайзер». А как быть с рисовым вином «Шаосин»? Кажется, до вашего прихода его лучше не подогревать? [4]
– Можешь считать себя наполовину гурманом. Нет, наверное, даже больше чем наполовину. Ты определенно быстро учишься.
Лу – он такой. Даже по телефону Чэнь расслышал в голосе друга радостное волнение, какое Лу всегда испытывал в предвкушении вкусного ужина. О чем бы ни шла речь, Лу почти всегда сворачивал разговор на свою любимую тему – еду.
– С таким учителем, как Лу Иностранец, успех гарантирован!
– Сегодня, после вечеринки, дам тебе новый рецепт, – пообещал Лу. – А все-таки – ну и везет же тебе, товарищ старший инспектор! Должно быть, твои усопшие предки сожгли связки благовоний в честь Бога удачи – а заодно и Бога очага.
– Моя матушка постоянно жжет благовония, вот только не знаю, кого именно она пытается задобрить.
– Зато я знаю. Богиню милосердия Гуаньинь. Как-то я видел, как она низко кланялась ее глиняной статуе – дело было лет десять назад, а то и раньше, – и спросил ее.
По мнению Лу, старший инспектор Чэнь стал любимчиком Богини милосердия – или любых других богов из китайской мифологии, приносящих удачу. В отличие от многих других «молодых образованных горожан» Чэня в начале семидесятых, после школы, не послали в деревню «на перевоспитание» – «учиться у бедняков и середняков». Так как он был единственным ребенком в семье, ему позволили остаться в городе. Поскольку он самостоятельно изучал английский язык, после культурной революции ему удалось поступить в Пекинский институт иностранных языков. На вступительных экзаменах он получил самый высокий балл. По окончании института его распределили на работу в управление полиции Шанхая. И вот теперь – еще одно доказательство удачливости Чэня. В таком перенаселенном городе, как Шанхай, где живут более тринадцати миллионов человек, жилищная проблема стоит особенно остро. А ему выделили отдельную квартиру.
Шанхайская жилищная проблема имеет долгую историю. В эпоху Мин Шанхай был маленькой рыбацкой деревушкой. Сейчас же Шанхай – один из самых процветающих городов на Дальнем Востоке. Иностранные компании и заводы растут в городе, как грибы после дождя, и приезжие прибывают со всех концов страны. Еще при гоминьдановцах жилищное строительство не поспевало за бурным ростом города. Когда в 1949 году к власти пришли коммунисты, положение неожиданно изменилось к худшему. Председатель Мао поощрял рождаемость; большие семьи при нем стали получать дополнительные карточки на еду, а дети ходили в бесплатные ясли. Вскоре все ощутили на себе катастрофические последствия перенаселения. Семьи, состоящие из представителей двух-трех поколений, ютились в комнатушке размером двенадцать квадратных метров. Жилье распределялось исключительно через трудовые коллективы. Заводы, школы, больницы и прочие организации получали ежегодную квоту на предоставление жилья от городских властей. Именно в коллективах решалось, какому работнику дать квартиру в первую очередь. Так, за Чэня ходатайствовал коллектив шанхайского управления полиции. Такая забота не могла не радовать.
В ожидании гостей он нарезал помидоры на гарнир и вспоминал детство. Когда они ходили в школу первой ступени, то часто, стоя под портретом «великого кормчего», председателя Мао, пели популярную в те годы песню: «Забота партии согревает мне сердце». В его квартире портрета председателя Мао не было.
Его новую квартиру трудно назвать роскошной. Кухни как таковой нет, только узкая ниша с двухконфорочной газовой плитой в углу. Над ней – навесной шкафчик. Настоящей ванной тоже нет: в крошечной кабинке едва хватает места для стульчака и зацементированного квадрата с душем из нержавейки. О горячей воде и речи быть не может. Зато имеется балкон, где можно хранить плетеные сундуки, запасные зонтики, покрытые ржавчиной латунные плевательницы – в общем, лишний хлам, который не умещается в комнате. Поскольку у Чэня ничего такого не было, он держал на балконе только складной пластмассовый стул и несколько книжных полок.
Читать дальше