Цю Сяолун - Шанхайский синдром

– Вы сказали следователю Юю в точности то, что внушил вам У, и тем самым обеспечили ему алиби.

– Да, но я не знал, что обеспечиваю ему алиби, как не знал и того, что У совершил убийство. Позже я проверил дату. У ночевал у меня в воскресенье, тринадцатого мая. Но в то время, когда я беседовал со следователем Юем, я как-то не обратил на это внимания.

– После вы не спрашивали У о том, что случилось?

– Я позвонил ему на следующий день и рассказал, что меня допрашивал следователь. Он пригласил меня в бар и между прочим сказал, что его скоро назначат замминистра культуры Шанхая и что он не забудет моей услуги.

– О Гуань он упоминал?

– Нет. Просто спросил, какое число я назвал товарищу следователю Юю. Мне показалось, услышав мой ответ, он вздохнул с облегчением.

– И больше ничего?

– Нет, в тот день он больше ничего не говорил, а я не спрашивал, – сказал Го. – Я ничего от вас не утаиваю, товарищ старший инспектор Чэнь!

В селекторе внутренней связи послышался голос Мэйлинь.

– Звонит советник Юй, – сообщила она. – Говорит, по срочному делу. Вас соединить?

– Да, пожалуйста.

– Товарищ старший инспектор, мы кое-что обнаружили в багажнике машины, – заявил Старый Охотник. – Длинный женский волос.

– Немедленно отправьте улику доктору Ся, – распорядился Чэнь. – И позаботьтесь о Го – он важный свидетель, чьи показания могут иметь решающее значение!

Настало время для последней схватки.

Качаясь на следующее утро в переполненном автобусе, Чэнь обдумывал, что скажет на встрече с секретарем парткома Ли и начальником управления полиции Чжао, однако ему мешал сильный запах духов, смешанный с не менее отвратительным запахом немытого тела. Запахи исходили от молодой пассажирки, которую в давке притиснули к нему вплотную. Не в силах пошевелиться, Чэнь казался себе сардиной в банке – безмозглой, почти бездыханной.

Автобус полз по улице Яньаньлу. Пассажиры входили и выходили, бесцеремонно расталкивая соседей плечами и локтями. Чэнь заранее готовился к противостоянию; оно может закончиться по-разному, но встречу больше откладывать нельзя. У него есть вся цепочка доказательств: мотив, улики, свидетели. Ни одного пропущенного звена. Ни одного предлога, чтобы и дальше оттягивать неизбежное.

Лишь только получив заключение доктора Ся, Чэнь позвонил секретарю парткома Ли. Ли выслушал его, ни разу не попытавшись перебить.

– Вы уверены, – спросил напоследок Ли, – что в ту ночь за рулем машины был У Сяомин?

– Да, уверен.

– Заключение доктора Ся у вас?

– Еще нет, но по телефону он подтвердил, что волос, обнаруженный в багажнике машины У, принадлежит Гуань.

– Го готов дать показания против У?

– Да. Он понимает, что тем самым спасает собственную шкуру.

– Значит, по-вашему, пора кончать.

– У нас есть мотив, улики и свидетель. И алиби У оказалось ложным.

– Дело необычное. – Чэню показалось, что Ли глубоко задумался и несколько раз вздохнул перед тем, как продолжать. – И рассмотрят его не в обычные сроки. Завтра я иду к начальнику Чжао. Пока никому ни слова!

Подойдя к кабинету Ли, Чэнь увидел на двери записку:

«Товарищ старший инспектор Чэнь! Пожалуйста, подождите нас в конференц-зале номер 1. Начальник управления Чжао тоже придет. Ли».

В конференц-зале никого не оказалось. Чэнь выдвинул себе обитый кожей стул в конце длинного стола. В ожидании он еще раз перечитал свои записи. Ему хотелось, чтобы отчет был максимально доходчивым, сжатым и точным. Закончив чтение, он снова посмотрел на часы. С назначенного времени прошло уже двадцать минут.

Он не питал иллюзий относительно предстоящего совещания. Вряд ли его начальники с нетерпением ждут встречи. Наверняка опять заведут свою песню об интересах партии и отстранят его от дела. В самом худшем случае его официально уволят.

Однако Чэнь твердо решил не сдаваться – пусть его уволят и даже исключат из партии!

Как сотрудник полиции, он обязан свершить правосудие, покарав убийцу, кем бы тот ни был.

Как член партии… Чэнь помнил о своих обязанностях члена партии. Курс политграмоты. Член партии обязан прежде всего служить интересам партии.

В том-то и трудность. В чем они, интересы партии?

В начале пятидесятых годов председатель Мао призвал китайскую интеллигенцию поучаствовать в дискуссии об ошибках среди представителей партийного руководства. «Великий кормчий» заявил, что этого требуют интересы партии. Однако, после того как некоторые восприняли призыв буквально, Мао впал в ярость и обвинил наивных обличителей в ревизионизме. Их отправили в тюрьму. Разумеется, газеты тут же раструбили о том, что и это сделано в интересах партии. Более же ранний призыв Мао провозгласили мудрым тактическим ходом, призванным «выманить змею из логова». Так было и с другими политическими перегибами, включая и культурную революцию. Все делалось в интересах партии. После смерти Мао катастрофические последствия культурной революции списали на «просчеты, сделанные из лучших побуждений», что не умаляло славных достоинств партии. Китайский народ снова призывали забыть прошлое в интересах партии.