Луиза Дженсен - Свидание [litres]

– Эли! – произносит констебль Уиллис, переглядываясь с Хантером.

– Простите, больше ничем не могу помочь. Что теперь?

– Через минуту начнем обыск. В зависимости от результата наши сотрудники проверят ее окружение, места, где она часто бывает, поговорят с ее знакомыми, копнут прошлое.

– Посмотрите, кому она звонила, отправьте запрос в банк. Она же наверняка за что-нибудь расплачивалась.

– Может быть, позже, – произносит Хантер. – Это в кино мы щелкаем пальцами, и в нашем распоряжении неограниченные средства, чтобы проверять все вдоль и поперек. Расследование только начинается. Мы беспокоимся о душевном состоянии Крисси, но будем действовать не торопясь.

Они встают одновременно, словно марионетки, подвешенные ниточками к крестовине. Бренуэлл крутится у их ног.

– Можете закрыть его в саду, чтобы не мешался, – не глядя, приказывает Хантер.

– Отведу к соседям, – бормочу я в ответ.

Несколько минут спустя, когда я возвращаюсь, всучив Бренуэлла недоумевающему Джеймсу, обыск на втором этаже идет полным ходом. Как в кино или ночном кошмаре. Синие резиновые перчатки… Все гораздо серьезнее, чем я себе воображала. Не просто беглый осмотр. Проверяют в шкафу, под кроватями – в местах, которые любят чудовища, хотя мне известно, что монстры не обязательно прячутся в темноте. Я пристраиваюсь на диване, чувствуя себя неловко и неудобно в собственном доме. Живот крутит. Где Крисси? Закрываю лицо ладонями и стараюсь мысленно вернуться в ту ночь. Смех, танец… Вижу, как я ее отталкиваю, слышу собственный визгливый голос. По жилам бежит тоска. На месте воспоминаний зияют черные дыры. Огромный провал там, где должна быть правда. Набираю сообщение Бену.

Здесь полиция. Ищут Крисси. Как думаешь, сказать им про папу?

О господи! Это еще почему? Что она натворила? И при чем тут папа?? Сейчас приеду.

Нет, работай. Ничего страшного. Она просто не пришла на работу. Перезвоню позже. Целую.

Бен прав. Папа не имеет никакого отношения к Крисси. Если я расскажу полиции, что я из семьи преступника, их поведение изменится. Я столько раз обжигалась. Улыбки становятся натянутыми, спины выпрямляются, и меня сразу начинают осуждать.

Яблочко от яблони…

Нет, он не был плохим насквозь, он совершил одну-единственную ужасную ошибку. И я тоже?

– Миссис Тейлор!

Возвращаюсь к реальности. Встаю и иду, размышляя, хорошо ли, что меня назвали по фамилии.

Я знаю ответ.

Понимаю, едва зайдя в кухню.

Еще до того, как вижу на столе коробку. А в ней – кремовые перчатки в алых пятнах крови.

– Вы можете это объяснить?

Не могу объяснить, не могу. Папа щелкнул фотоаппаратом, когда я плюхнулась на мат у подножья спиральной горки. Щелкнули наручники у него на запястьях.

– Это мои перчатки, – медленно отвечаю я.

Отрицать бессмысленно.

У тебя руки в крови.

Констебль Уиллис достает их из коробки.

Я невесома, парю под потолком.

Хантер буравит меня взглядом, а Уиллис кладет перчатки в прозрачный целлофановый пакет. Они их забирают.

Меня тоже?

– Почему ты мне не сказала?

Джулс стоит в пальто и обуви. Вернулась с работы, как раз когда Хантер и Уиллис уходили. Они обещали позвонить, что прозвучало скорее как угроза. Я их не виню. Мое вымученное объяснение, что окровавленные перчатки – для костюма на Хеллоуин, неуклюже повисло в воздухе. Я отчаянно пыталась убедить саму себя, что это правда. Может, кровь ненастоящая… Если настоящая, они скоро это выяснят и вернутся.

Тик-так, Эли.

Джулс потопталась у себя на пороге под предлогом, что не найдет ключи. Когда полицейские исчезли из виду, спросила, как я. Я в ответ разрыдалась и даже сейчас, сидя у нее на диване тридцать минут спустя, не могу успокоиться и горестно икаю. Бренуэлл лежит у моих ног, прижав уши, и смотрит с такой чистой любовью, что я снова начинаю рыдать.

– Если меня посадят в тюрьму, что будет с Бренуэллом?

Несу полную ахинею. Воображение рисует сценарии один страшнее другого. «Она драматизирует», – заявила школьная психолог, когда мама сообщила ей об очередном инциденте: моя тетрадь с домашним заданием оказалась в унитазе, бутерброд с ветчиной вывалян в грязи, а на парте нацарапано «убийца». Как будто я все это выдумала, как будто школа не обязана обеспечить мою безопасность. После переезда я вздохнула с облегчением. Жизнь с чистого листа. Впрочем, как ни старайся, от себя не убежишь.

– Я возьму его к себе. – Джеймс протягивает мне кофе, однако, взглянув на мои трясущиеся руки, ставит чашку на стол. – Ты же знаешь, я его обожаю. И тебя тоже.