Симона Сент-Джеймс - Сломанные девочки [litres]

Эти показания ни разу не упоминались ни в суде, ни в любой другой статье про убийство Деб. Во время слушаний Тим не смог предоставить алиби на время убийства. Он заявлял, что они с Деб поругались, он высадил ее из машины и поехал домой. Он также признавал, что ударил ее, и у нее пошла носом кровь. Тима осудили потому, что у него не было алиби. Но в его показаниях ни разу не прозвучало название киоска «Попе Айскрим».

Если Ричард Раш знал, где Тим находился в тот вечер, хотя бы до десяти часов, почему он не выступил в суде? Алиби было неполным, но оно ставило весь предполагаемый порядок действий под сомнение. Что произошло? Почему человек, которому грозил тюремный срок за убийство, не предоставил подобных доказательств? Может быть, показания Ричарда почему-то признали недействительными?

«Брось это», – подумала Фиона, но ее рука уже сама откладывала папку с документами и тянулась к телефону на пустом столе. «Брось, слышишь!» Она погуглила «Попе Айскрим» и выяснила, что киоск до сих пор работает на том же месте. На тот случай, если у его владельца стоял определитель номера, она позвонила с телефона редакции.

– «Попе», – произнес голос на том конце провода.

– Здравствуйте, – сказала Фиона. – Могу я поговорить с Ричардом Рашем?

Шансы на успех были невелики, но она ничего не теряла.

– Хм. – Ей ответили совсем юным голосом, и она не могла понять, парень это или девушка. – А он точно здесь работает?

– Он раньше был владельцем, – сказала Фиона.

– Ага. Погодите, я позову хозяина.

Через минуту в трубке раздался голос, принадлежавший мужчине примерно 30 лет.

– Чем могу вам помочь?

– Здравствуйте. Я ищу Ричарда Раша, он был владельцем вашего магазина в 90-х. Вы его знаете?

– Еще бы! – хохотнул ее собеседник. – Это мой отец.

– Мистер Раш еще работает или ушел на пенсию?

– Папа на пенсии. Переехал во Флориду. – Тон голоса у мужчины становился все более холодным и замкнутым. – С кем я разговариваю?

– Меня зовут Тесс Дрейк, – сказала Фиона. Так звали секретаря ее стоматолога, и Фионе нравилось это имя. – Я журналист из «Лайвли Вермонт». Пишу продолжение одного материала, который мы публиковали в 1994 году.

– Ясно, а я Майк Раш, – ответил мужчина. – Признаться, я удивлен. Не помню, чтобы «Лайвли Вермонт» хоть раз о нас писала, а я работаю здесь с 16 лет.

И снова удача. С таким везением Фиона могла бы с успехом играть в казино.

– Материал был не о вашем магазине. Мы писали про убийство студентки. У вашего отца брали интервью. В этом году будет 20 лет с тех событий, и мы готовим еще один репортаж.

– Вы говорите о смерти Дэб Шеридан, – сказал Майк. – Я помню эту историю.

У Фионы на секунду перехватило дыхание. В ее присутствии все старались не упоминать Деб, и ей было странно слышать, как этот незнакомый человек так легко произносит имя ее сестры.

– Да, я говорю про нее.

– Жуткое дело, – продолжил Майк. – Я до сих пор не забыл тот вечер.

– Правда?

– Да. Я как раз был тут. Я же говорил, что начал работать в 16 лет. В тот день папа взял меня с собой. – Майк ненадолго замолчал, как будто вспоминая что-то неприятное. – Я так и не понял, что тогда произошло.

– И вы видели Тима Кристофера тем вечером, когда произошло убийство?

– Да, он был здесь.

В его голосе чувствовалось колебание, и Фиону это насторожило.

– Но?

Он вздохнул.

– Папа с ума бы сошел, если бы узнал, что я вам это рассказываю. Но к черту все это – мне 38 лет, у меня уже свои дети, а он во Флориде. Почему меня должно волновать, что он скажет?

– Понимаю, – сказала Фиона. – Прекрасно вас понимаю. Но его здесь нет, Майк, а мне очень важно услышать эту историю.

Она подобрала правильные слова: на том конце воцарилось молчание. Он обдумывал то, что она сказала. Прошло 20 лет, а с Майком, которому тогда было 18, так никто и не поговорил. Никто не спросил, что он видел той ночью, что думал, как это на него повлияло – и насколько напугало.

Страх длиной в двадцать лет был глубоко спрятан, но Фиона услышала его в голосе Майка, как собака слышит ультразвук. Только человек, который сам чувствовал подобное, смог бы определить, что Майк боится.

– Когда Тим Кристофер зашел к нам, была моя смена, – начал он, не зная, что каждое его слово режет душу Фионы острым ножом. – Папа тоже был здесь. Тим был одет в красную фланелевую рубашку и джинсы, а на голове у него была бейсболка. Он был крупный парень, спортивный и симпатичный, и руки у него были в два раза больше моих. С ним никого не было. Он заказал мороженое «Роки Роуд», я взял у него деньги, он съел его и ушел. Вот как все было. Только случилось это в четыре часа дня.