Саймон Лелич - Комната лжи [litres]

Он останавливается, когда мы выходим на луг, и широко разводит руки. У меня такое чувство, будто весь сад посажен только ради меня.

Я отворачиваюсь, чтобы Адам не заметил, как я покраснела.

– Спасибо. Я серьезно. Спасибо.

Адам слабо улыбается.

Мы гуляли бесконечно долго. Неторопливо бродили по дорожкам, среди цветов, вокруг маленького озера. Просто болтали.

– Я и не догадывалась об этом месте, – говорю я. – Я не знала, что во всем мире есть такие места, тем более так близко к дому. Я думала, они только в…

– Сказках, – заканчивает Адам, словно читает мои мысли. Серьезно, это нечто на физическом уровне или что-то такое, мы на одной волне.

– Точно, – соглашаюсь я, улыбаясь ему. Я оглядываюсь, смотрю на озеро, впитываю это все. Солнце на поверхности воды сверкает, отражаясь от ряби, дует легкий ветерок. – Знаешь, моей маме здесь бы очень понравилось.

– Да? Твоя мама тоже любит цветы?

Я легонько толкаю его на ходу.

– Дурачок, все женщины любят цветы. Но да, она вообще природу любит. Деревья, поля, цветы. И еще небо, особенно ночное.

– Да?

– Да. Природу во всех ее проявлениях. Она хорошо вписывается в ее работу. Она психолог-консультант. Я же это уже говорила?

Адам прищурился, словно не может припомнить.

– Может быть. Наверное, да.

– Неважно. Консультации, природа, окружающая среда. Она считает, что все это – части единого целого. Ну, человеческая природа вроде часть обычной природы. Понимаешь? – Я смотрю, улавливает ли Адам. – Я не очень хорошо объясняю. Спроси ее саму, она лучше все сможет объяснить.

– Когда-нибудь, возможно, – отвечает Адам, а потом: – Расскажи мне о ней. О твоей маме.

Я пожимаю плечами.

– Мне особо нечего рассказывать.

– Что у нее за работа? Психолог-консультант, ты говорила? Звучит интересно.

Я смотрю, не шутит ли он.

– Ты серьезно?

– Да, конечно. Ну, если это не сверхсекретно или что-то в этом роде. Ну, типа у тебя мама под прикрытием. – Он делает паузу, смотрит на меня, ухмыляется. – Мало ли, вдруг она шпионка, а психология – просто легенда.

– Ха. Точно. Будто все у меня в жизни так увлекательно.

Мы идем с минуту, потом он еще раз просит:

– Я серьезно. Расскажи. Я хочу послушать.

Я все еще в сомнениях, не уверена, не разыгрывает ли он меня, но наконец начинаю говорить. Я рассказываю о маме, обо всем, что она делает. И знаешь, что? Оказывается, что психолог-консультант – не такая уж скучная работенка.

– Ого, – удивляется Адам. – Готов поспорить, консультант может нехило запутать любого. Вложить в их головы идеи, заставить их думать, что с ними что-то не так, хотя на самом деле все в порядке.

Конечно, это шутка, но в этот раз я не смеюсь.

– Мама никогда не стала бы так делать, – заявляю я. – Она самый заботливый и честный человек, кого я знаю.

И Адам так смотрит на меня.

– Что? – спрашиваю я, защищаясь.

– Ничего, – он качает головой. – Извини. Глупость сказал.

Я смущенно выдавливаю улыбку.

– Все нормально, – успокаиваю его я. – Я знаю, ты не имел такого в виду. Просто она настолько воспринимает это все всерьез. Консультации. Мне кажется, она расстроится, если я не буду относиться серьезно.

Адам кивает, словно полностью согласен.

– Похоже, ты очень сильно ее любишь.

Кажется, я нахмурилась от этих слов.

– Конечно. Нет, иногда она невыносима, но она просто пытается защитить меня. А что? Ты не любишь свою маму?

Адам пожимает плечами.

– Честно говоря, я ее почти не знал. Она умерла, когда я был маленьким.

Я чувствую себя по-дурацки. Ну, что вообще подняла тему. Хочу что-то сказать, все исправить, но не знаю, что.

– А что с твоим папой? – спрашивает Адам чуть погодя.

– Папой?

– Он тут? Ты сказала, что живешь с мамой. Вдвоем. Но вы видитесь?

– Нет. Никогда.

– Почему?

– Он бросил нас с мамой, когда я только родилась. По крайней мере, насколько я знаю. Легко отделался. Да? И что за тип способен на такое?

Адам кивает.

– Я тоже не знал отца, – говорит он. – Настоящего отца.

Я останавливаюсь. Мы снова у луга, откуда начинали.

– Правда? А с кем ты тогда живешь? Ну, после… – Я запинаюсь, жалея, что вообще завела разговор.

– После смерти мамы? – подхватывает Адам, спасая меня. – Наверное, его можно назвать отчимом. Но он, по сути, тот еще хмырь.

Адам мрачнеет, почти как тогда в городском парке, когда он заметил плачущего мальчика.

– Ничего себе. Извини. Наверное, тебе правда тяжело живется.

Адам пожимает плечами, как бы «ну да, но ты тут не поможешь».