Лилия Тимофеева - Наказание [Publisher - SelfPub]

Фея меня поцеловала, и я позабыл обо всем на свете…

Иван Васильевич и в самом деле встретил меня неприветливо, задал несколько вопросов о материальном положении моей семьи. Наличие у моего отца процветающего бизнеса его немного успокоило. Потому что нефтяных или алмазных олигархов в нашем городе отродясь не водилось. Фея наверное сумела меня оценить, потому что тропилась со свадьбой. Познакомилась с моими родителями, папа пришел в восторг от ее красоты. А вот маме Фея не понравилась. Но виду будущей снохе она не показала. С первой же встречи стала называть дочкой. Я надеялся, что со временем мама поймет, какая Фея замечательная, и полюбит ее всей душой. Но у папы начались проблемы со здоровьем. Он оставил бизнес мне, а сам с мамой перебрался на постоянное место жительства поближе к морю и солнцу.

Заявление мы подали на следующий день. Пышной свадьбы моя невеста не пожелала. Но я все равно был рад до безумия. Скоро родился Алешка, похожий на ангела, и я просто парил от счастья. Старался для семьи, как мог. Сделал бизнес отца еще прибыльнее. Выкупил "Арлекино", который был так дорог Фее, сделал его современным и востребованным театром. Казалось. впереди безоблачное будущее, а я самый счастливый. К моим родителям Фея никогда не ездила. Нас с Алешкой тоже отпускала неохотно. Но тогда, пять лет назад, вдруг сама предложила:

– Клим, ты бы навестил отца с матерью. Потом я решила в Турцию съездить. С тобой и Алешкой. А там и осень…

В этот раз Фея не отпустила со мной сына, сказала, что он плохо себя чувствует, велела уезжать одному. Я, как всегда, послушался. Дальше словно преследовал злой рок. Мы с отцом отправились на недельною рыбалку, в глушь, где не ловил телефон. А когда вернулись, мама заплакала и сказала, что моей семьи больше нет. Сообщить она не могла, найти нас в лесу тоже. Тогда я еще был жив душой, потому что не мог поверить в случившееся. На кладбище я просидел сутки. Меня увели насильно. Но с тех пор я перестал есть, пить, разговаривать. Просто смотрел в одну точку и ни на что не реагировал. Меня увезли в больницу. Я понимал: это психушка. Но меня было уже все равно. Я умер…

Но в один прекрасный день дверь в палату отворилась, на пороге возник Иван Васильевич. Он протянул мне таблетку и сказал:

– Выпей это, Клим. Выпей, и ты увидишь Фею! Я обещаю…

…Я оборвал череду воспоминаний и резко развернулс машину. Наверняка тесть в курсе того, что произошло с моим сыном. Пусть время позднее. Плевать! Я очень хочу знать ответы на все вопросы. Иван Васильевич встретил меня с улыбкой:

– Клим, хорошо, что заглянул к старику. Только странно, что в такой час. Ты всегда был очень воспитанным…

– Был, – ответил я резко. – Воспитанным и очень глупым. Иван Васильевич, поведайте любимому зятю семейные тайны. У меня нет претензий к тому, что Фея забеременела от другого и обманула, выдав ребенка за моего. Я бы остался с ней, несмотря на эту беременность, потому что очень любил. Вопрос другой: как вы посмели отдать Ангела, которого я считал свои сыном, да еще так жестоко солгав про его смерть. Как вы могли со мной так поступить? За что?!

Я разволновался. Иван Васильевич снова запел свою песню:

– Съешь пилюлю, Клим. Ты же знаешь, что без них нельзя. У тебя снова может быть приступ обострения.

– Сейчас у меня приступ зверства, дорогой тесть.

Я на самом деле был взбешен. Двинулся на старика. Тот примирительно поднял руки:

– Сдаюсь, Клим! Виноват перед тобой. Прошу прощения. Согласен, что пришло время рассказать все. Только успокойся, давай выпьем и спокойно поговорим.

Тесть достал из бара бутылку коньяка, налил, протянул мне рюмку.

Я выпил и почувствовал, как закружилась голова, стал уходить под ногами пол, завертелись водоворотом стены. Старый мерзавец мне что-то подсыпал! Я пытался собраться, но сознание покидало меня. Последней мыслью было: Лида! Теперь, когда раскрывается правда, ей грозит смертельная опасность…

Лида

Я сидела возле Федры, держала ее за руку. Моя милая тетя была в сознании и смотрела на меня полными слез глазами. Она явно хотела что-то сказать, но мешала маска, что закрывала ее рот. Когда вошла медсестра, Федора показала жестом: сними маску. Девушка сначала отрицательно покачала головой, но тетя разнервничалась, стала пытаться сделать это сама. Тогда сестричка пожала плечами, сказала:

– Ладно, но только на минуту, раз хотите сообщить что-то срочное.

Девушка тактично вышла, оставив нас одних. Без маски Федоре дышать было тяжело. Она торопилась, говорила еле слышно, быстро, взволнованно: