Павел Воронин - Триггер. Как далеко ты можешь зайти?

Семен вернулся к двери, попробовал ее выломать. Однако дверь оказалась крепкой, она не поддавалась.

— Когда я выйду — тебе конец, понял? — пообещал боксер. — Фингалом уже не отделаешься.

— Я учту, — обещал психолог. — Но чтобы выйти, придется кое-что рассказать. Я вам помогу. Приступы паники скорее всего начались год назад, когда у вас возникли проблемы с женой. Так почему вы расстались? И почему опять сошлись?

Вместо ответа Семен резко ударил по одному из зеркал; оно осыпалось.

— Это не поможет, — услышал он голос своего мучителя. — Поможет только откровенность.

И тогда Семен решил рассказать… да, рассказать…

— Я ее застал… — сказал он. — Я застал… Я в тот день должен был в зале работать. Но пришел — а у меня температура, озноб. Как будто почувствовал, что что-то не так. Вернулся домой, а она там с Бобой. С другом моим…

— С ним все понятно, — сказал Артем. — А с Олесей что? Вы ее ударили?

— Избил, — ответил Семен. — Сильно избил. Когда в себя пришел, думал, что все. Что убил. У меня истерика тогда была. Впервые в жизни.

— А потом что было? Кто первый пришел мириться?

— Я. Я без нее жить не могу. Буквально. Вы же видите, мне плохо.

Теперь Артем мог представить, что произошло с его клиентом. Во всяком случае, ему казалось, что он это понимает.

— Вы до сих пор подсознательно вините себя в том, что убили ее тогда, — сказал он. — В этом причина. У вас комплекс вины перед собственной женой, и каждый раз, когда вы расстаетесь с Олесей, вам кажется, что ее нет. Что вы как бы снова ее убиваете. Это и есть причина панических атак, понимаете?

— И какая разница? — прозвучал в темноте ответ Семена. — Мне плохо без нее. Мне очень плохо…

— Вы боитесь не за себя, а за нее, — втолковывал Артем. — Но сейчас вы уже полчаса один, и ничего страшного не произошло.

— Ошибаетесь… — был ответ.

Артем нахмурился. Что-то было не так. Пригляделся к смутно различимому силуэту сидящего на полу Семена — и включил свет. И стало видно, что боксер сидит в луже крови и держит в руке осколок зеркала, которым перерезал себе вену…

…Когда Семена грузили в машину «Скорой помощи», Олеся была рядом с мужем. Держала его за руку, убеждала:

— Все будет хорошо, слышишь? Мы его засудим! Этого шарлатана на свободе нельзя оставлять. Он людей калечит.

Это говорилось громко — так, чтобы слышал стоявший чуть в стороне Артем. Когда «Скорая» уехала, Матвей спросил:

— Шеф, что не так пошло?

— Не знаю, — признался Артем. — Что-то не так. Что-то совсем не так…

…Денис как раз собирался провести собеседование с очередной кандидаткой в спутницы жизни (для этого имелось все — сама кандидатка, бутылка вина и штопор), когда ему позвонил Матвей.

— У нас тут проблема с шефом, — сказал он. — Он ошибся с диагнозом. Сильно… Засел в кабинете, со мной не разговаривает. И я… боюсь за него.

— Ну, пусть звонит в службу психологической помощи, — сказал Денис. — Я что — «Скорая» ему? По вызову должен приехать?

— А если он… ну… с собой покончит?

— Кто, Артем? Ты серьезно? У меня своя жизнь есть, Матюш!

И Денис отключился. Тут как раз девушка разлила вино по бокалам… Однако слова Матвея выбили Дениса из колеи. Он не мог думать ни о чем другом. Так что собеседование пришлось отложить…

…Войдя в кабинет Артема, Денис увидел хозяина. Тот сидел в кресле в обнимку с бутылкой виски. Увидев Дениса, крикнул в дверь приемной:

— Еще раз позвонишь кому-нибудь без моего ведома — будешь ночевать на улице!

— Я как лучше хотел! — донесся ответ Матвея.

— Дурак, — буркнул Артем. — Классный, конечно, но дурак. Будешь?

И показал на бутылку. Денис подвинул ему чайную чашку. Когда выпили по второму разу, Денис спросил:

— Ну, что, старичок, накрыло тебя?

— Угу.

— Все люди, Тём. Все ошибаются. Ну, случился косяк, ничего страшного. Может, тебе даже полезно будет.

— Знаешь, что самое хреновое? Если я сейчас ошибся… значит, и с Леонидом мог ошибиться. Мог его убить. Ошибиться — и убить.

— Мог. Но ты за это уже отсидел.

— Везде ошибся, Дэн, — качал головой Артем. Сейчас он был сам на себя не похож — С боксером этим… С Леонидом… С Лерой…

— С Лерой? — удивился Денис. — Вот! А я тебе говорил!

Но, видя, в каком состоянии находится друг, снова принялся его утешать:

— Ладно, забей. Бабы — вообще существа непознанные. Хрен разберет, что там у них в башке.

— А ты философ!

— Стараюсь. Мы вот думаем, что нас кто-то любит. А потом — все наоборот оказывается.